Город клинков

— Да, — мрачно отвечает Сигню. — Похоже, генералу Бисвалу вскружила голову власть. Он хочет арестовать меня. Боюсь, это приведет к скандалу на международном уровне… Не сообщайте никому, что вы нас здесь видели. И я также очень рекомендую как-то отвлечь и увести сайпурские войска из этой части цеха. Я понятно выражаюсь?

— Да, мэм.

— Да, и вот еще что. Найдите моего отца и передайте ему, чтобы он встретился с нами в доме Рады Смолиск. Он стоит вот там…

И она показывает, где это, через проволочную ограду.

Кнорстрем смотрит в ту сторону:

— Э-э-э… дом губернатора полиса?

— Да. Мы должны с ним срочно встретиться и обсудить ситуацию. Передайте ему это. Понятно?

— Да, мэм.

— Отлично. А теперь — за дело.

Кнорстрем с неожиданной для такого крепыша быстротой уходит.

— Отлично придумано, — говорит Мулагеш. — Надеюсь, он сумеет привести туда Сигруда…

— Я тоже.

Сигню перекусывает последние звенья проволоки, и Мулагеш поддает ногой, открывая в ней дырку. Они выползают на ту сторону, проволока цепляется за плечи и спину. Потом они поднимаются на ноги и быстро убегают.

Холм вдруг перестает быть холмом: он высится над ними, как настоящий утес. А дом Рады стоит на самой его вершине.

— А зачем солдаты идут туда? — спрашивает Сигню, карабкаясь вверх.

— Стандартная инструкция, — отвечает Мулагеш, тяжело дыша. — Если возникает угроза безопасности, губернатор региона должен первым делом обеспечить безопасность других сотрудников министерства. Вот только я даже подумать не могла, что стану угрозой для губернатора полиса.

Сигню смотрит вверх.

— Отсюда и до вершины придется лезть по почти отвесному склону, — говорит она. — Помощь нужна?

— Я справлюсь, — говорит Мулагеш. Потом тихонько добавляет: — Возможно.

И они карабкаются, и карабкаются, и карабкаются. Мулагеш молчит, но ей очень, очень нелегко — от левой ее руки мало толку. Не раз и не два она чувствует: все, сейчас она не удержится и полетит прямиком вниз. Она настолько сосредоточена на том, чтобы не упасть, что пугается, когда ее плеча касается что-то мягкое. Она не сразу понимает, что это веревка.

Она смотрит вверх и видит темную фигуру Сигню. Веревка свисает вниз.

— Привяжи ее поясу, — говорит та. — Свой конец я привязала к себе. Я тебя подстрахую.

— Если я упаду — обе разобьемся.

— Я выше и крепче тебя, все будет в порядке.

Обвязаться веревкой, вися на отвесном склоне, да еще и одной рукой, сначала кажется непосильной задачей, но через несколько минут шебуршения и ощупывания своих штанов у Турин получается. Она показывает Сигню большой палец — мол, все хорошо, и они продолжают восхождение на утес. А ведь Сигню права — она крепче, да и в скалолазании опытней, чем Мулагеш думала.

В конце концов они выбираются на вершину утеса. Сигню переваливается через край, разворачивается, ложится на землю и дает Мулагеш руку:

— Хватай. Подтяну.

Мулагеш поднимает голову и видит, как луч фонарика только что скользнул прямо над Сигню. Они слишком близко. Слишком. Мы чересчур медленно лезли!

Она начинает быстро развязывать веревку.

— Сигню! Уходи! Ложись на землю, они увидят тебя!

— Подпрыгни и ухватись за мою руку!

— Сигню, ты…

— Давай же, демоны тебя задери!

Мулагеш подпрыгивает. Тело ее наливается ужасом — в этот миг она повисает без опоры на головокружительной высоте.

А потом ее пальцы касаются пальцев Сигню. Нет, не сработает! Сейчас рука Турин соскользнет и она полетит вниз по склону! Но нет — пальцы Сигню смыкаются у нее на запястье. А потом она наклоняется и зацепляет левую руку Мулагеш своим локтем прямо над протезом.

И тут все заливает ярким светом — луч фонарика упирается прямо в них.

— Стой! — выкрикивает кто-то. — Ни с места!

Они не произносят ни слова. Сигню тащит Мулагеш наверх, медленно, очень медленно, но верно.

— Я сказал ни с места! — кричит кто-то.

Голос обеспокоенный, этот кто-то явно взвинчен. А на спине у Сигню — винташ, и он сейчас на виду. Плохо это…

Мулагеш упирается ногами в склон утеса и проталкивает себя вверх и вперед. Она перебирается через край и откатывается в темноту. Сигню пытается следовать за ней, но она еще не отдышалась и потому двигается слишком медленно.

Звучит выстрел. Сигню вскрикивает. Мулагеш поднимается на одно колено и выхватывает «карусель».

Даже в этот миг, миг, когда в нее стреляют, а ее спутница получила ранение, Мулагеш отчетливо понимает: это ее солдаты, коллеги, братья и сестры — и как офицер она несет за них ответственность. Поэтому она трижды стреляет по деревьям, целя высоко, но не слишком — чтобы преследователи поняли, что надо быстро прятаться.

Это срабатывает: лучи света судорожно полосуют деревья — солдаты убегают. Мулагеш обнимает Сигню и ставит ее на ноги — сначала надо спрятаться, а уж потом выяснять, куда ее ранили.

Они хромают сквозь рощу, Мулагеш то и дело спотыкается, шатается и пытается не упасть. Звучат еще выстрелы, но пальба далеко.

— Куда попали? — спрашивает Турин.

— В икру, — отвечает Сигню. — Мне… не очень больно.

Судя по тому, что она говорит это сквозь зубы, ей очень больно.