Город корней

Ночь… Серые дома глядят на меня парочкой горящих окон. Всего парочкой. А на улице вообще не души. Это самая окраина города, здесь никто и не живёт почти, только крысы, да бездомные кошки. И те все попрятались от холода по заброшенным подвалам, так что компанию мне составляют лишь звёзды, с недоумением наблюдающие за мной с неба. Глупые, они не понимают куда это я иду в такой поздний час, и что собираюсь делать. Вот месяц уже давно всё понял и теперь ехидно ухмыляется, хитро сощурив глаза. А может и нет у него никаких глаз, и это мне так кажется из-за недосыпа или той ерунды, которую я скурил, прежде, чем выйти из дома. Не знаю… Морозный воздух обжигает лицо и неприятно скребётся в горле при каждом вдохе. Ощущение, будто не воздух глотаешь, а жуков, причём живых и очень нежелающих становиться мёртвыми. И вот они машут своими крылышками, пытаясь выбраться, царапают твою глотку своими лапками… Бррр! Лучше не думать об этом, а то меня ещё вырвет, придётся испачкать снег, а мне совсем этого не хочется! Он ведь такой чистый, свежий и белый-белый, словно кролик-альбинос соседки Татьяны Викторовны, умерший неделю назад. Как же его звали? Рендел? Ренод? Ренард? Эх, забыл! А ведь умер он из-за меня! Сам я ничего не помню, но соседи говорили, что я вернулся пьяным, начал шуметь, напугал бедное животное, и у кролика остановилось сердце. Как же горевала Татьяна Викторовна! У неё чуть истерика не началась! Некрасиво вышло… Ну ничего, в завещании я написал, что оставляю ей все свои деньги, надеюсь теперь-то она меня простит. Хотя, вряд ли. Слишком уж мало моё состояние и слишком велика вина перед всеми жителями нашей коммуналки. Кто напился и заблевал все стены? Митька, конечно! Кто из-за своей бессонницы всю ночь просидел со включенным светом? Снова Митька? Ну а кто же ещё! Месяц назад я вообще пытался вскрыться, вот тогда был настоящий скандал. Как сейчас помню. Я лежу, прикрыв глаза, вода в ванной постепенно становится алой, я постепенно становлюсь мёртвым, и на душе так спокойно… Как вдруг дверь раскрывается, в комнату влетает сосед Игорь, кто-то из девушек взвизгивает, кто-то уже звонит в Скорую, я вообще не понимаю, что происходит! Жаль я незнаком ни с одним писателем, получился бы отличный юмористический рассказ… Да, я был действительно скандальным жильцом, но хозяйка квартиры Вероника Алексеевна меня не выселяла. Она до последнего надеялась, что я исправлюсь и, видимо, для скорейшего перевоспитания постоянно ко мне приставала. Но я изо всех сил притворялся идиотом и делал вид, что не понимаю её намёков, постепенно перераставших в изнасилование. Мне очень не хочется разочаровывать эту прекрасную женщину, но я уже вышел за пределы города и назад никогда не вернусь. Наверное, она сильно расстроиться, но надеюсь, ей хоть немного поднимет настроение тот факт, что я завещаю ей свои книги и всю одежду, кроме синего свитера, который сейчас на мне. Всё-таки его мне связала Светочка, да и он один спасся из пожара. Только он и я, моя Ящерка осталась в горящем доме… Ну ничего, скоро мы встретимся… На кладбище так красиво. Именно здесь происходит процесс медленного превращения людей в деревья и травы. Полная гармония с природой! Вон, белочка по могиле пробежала, а та могилка вся поросла цветами, сейчас они все высохли, но уже месяца через два будут свежие. Это могила Светочки. Жди меня, Ящерка! Я подхожу ближе к могиле, достаю из кармана пистолет, его холодное дуло касается моего подбородка, и бах…

Мама

Это я, Марк.

Веснушчатый пятилетний ребёнок. Меня тошнит от запаха свечей, моя голова кружится от вида этих отвратительно высоких потолков, странное эхо со всех сторон давит на меня. Холодея от ужаса, я озираюсь по сторонам. На меня отовсюду смотрят какие-то люди, они не знают меня, а я не знаю их, но почему-то они меня пугают. Ища защиты, я то и дело хватаюсь за мамину руку, но она отталкивает меня. Рука ей нужна, чтобы креститься. Тогда я смахиваю свечки рукой и, сорвавшись с места, бегу к выходу. Мамино платье моментально вспыхивает, она кричит и машет руками, а я, не оборачиваясь, выбегаю на улицу. Оказавшись на безопасном расстоянии, я наблюдаю за тем, как полыхает церковь, как люди в панике бегут оттуда, унося иконы.

На одной из них я вижу себя, Марка, только другого.