Город королей

— Он прав, — прохрипел Бетрим. Он не знал, толкнет ли его Ториваль на колени, если он встанет.

— Еще нет, — первые слова Нильса Брековича звучали тихо, но их было слышно.

— Он — угроза! — настаивал Дроан.

— Нет. Мертвым он опаснее, чем живой.

Бетрим понял. Брекович боялся, что превратит его в мученика. Имя и лицо Черного Шипа знала вся Пустошь. Если убить его сейчас, это сильнее объединит людей, армия снаружи будет в ярости. Безопаснее было сохранить его жизнь, а потом уже убить.

Дроан взглянул на Бетрима. Бетрим улыбался Дроану.

Танит Фанклин стоял за группой и молчал. Бетрим не знал, был он и его семья гостем или пленником Тигля. Кровавые мало любили друг друга, и Фанклин казался робким и слабым.

— Ты оказал нам услугу, Черный Шип, — сказал Нильс Брекович, все еще глядя на факелы и костры вдали. — Кровавые семьи давно договорились. Мы ссоримся за права на землю, бьемся армиями, воинами, когда нужно, но мы поклялись и защищать друг друга. Чтобы один из нас полностью стер другого, это неслыханно, и это гальванизировало бы других действовать против них.

Бетрим не знал, что означало «гальванизировало», но видел, куда клонил Брекович. Девять семей кровавых сократились до трех стараниями Розы и Черного Шипа. Если они не умрут в этом городе, оставшиеся кровавые получат в три раза больше земель, чем у них было.

— Грегор Хост хотел изменить это, — сказал Дроан, осмелился выйти из-за стражи к Брековичу у парапета. — Он хотел поднять армию, которая могла бросить вызов всем нам.

— Он поднял армию, — парировал Брекович. — Нам повезло, что он не смог ее использовать.

— Твоя работа, полагаю, — Дроан оскалился, глядя на обрубок левой руки Бетрима.

— Приложил руку, да, — сказал Бетрим.

— Согласно докладам, Грегора нашли прибитым к столу утварью, — Дроан хищно и гадко рассмеялся. — Ты известен таким.

Бетрим подумывал спорить, сказать им, что никого не пытал в жизни, и что Грегора Хоста убил Арбитр Инквизиции. Но это было тратой горячего воздуха. Он пытался убедить людей, что не был виноват в смерти Хоста, но это все равно приписывали ему.

— Похоже, за воротами собралась большая армия, — прохрипел Бетрим. — И я лишь задерживаю то, что придет к вам.

Нильс Брекович повернул голову и посмотрел на Бетрима выпученными глазами.

— Мне нужна только пауза, — некоторые улыбались бы от близкой победы, но не Нильс Брекович. Лицо мужчины было будто из камня, он не показывал эмоций.

— И ты убил всех наших соперников, Черный Шип, — продолжил Дроан. — Шесть семей стерли. Хосты, Йогарены, Ферины, Терны, Иландеры, Кейрны. Все мертвы. И их земли можно забрать.

— Да, — кивнул Бетрим. — Знаю. Мы забрали их земли. Даже если убьете всех нас, люди не примут вас обратно.

— Они примут любого, кто машет мечом над их головами, — прошипел Нильс Брекович. — Люди — жалкие рабы с иллюзией свободы. Мы посмотрим, как далеко идет поддержка людей, когда я покажу им твою голову, Черный Шип.

Бетриму надоело стоять на коленях перед кровавыми гадами. Он, кряхтя, поднялся на ноги, радуясь, что Ториваль не толкнул его обратно.

— Все, что ты сказал, зависит от того, выберешься ли ты живым. Этого не будет. Даже если ты убьешь меня или оставишь живым, Роза разобьет эти стены. Ей будет плевать, что я тут, с вами.

Дроан рассмеялся.

— Ты — идиот, Шип.

Брекович кивнул Торивалю, и безумец толкнул Бетрима к парапету, указал на армию внутри.

— Я привел тебя не слушать колкости, не угрожать твоей жизни, Черный Шип, — холодно сказал Брекович. — Я привел тебя смотреть, как твоя шлюха умирает.

Бетрим напрягся, но не мог вырваться из хватки Ториваля, и он был уверен, что мужчина изобьет его без повода.

— Хочешь сказать, это сделают те всадники? — Бетрим выдавил смешок из потрескавшихся губ. — Нас все еще больше. И есть защита…

— У тебя, Черный Шип, есть предатель в рядах армии.

26

Андерс

Ночь была темной, Андерс был весел и пьян, и лагерь шумел, солдаты пили за павших. Разгромное поражение вызвало у народа буйное настроение. Конечно, атмосфера была серьезнее, чем ему нравилось, но выпивку все равно наливали.

Хорошим в том, что они потеряли почти половину армии, Андерс считал то, что теперь было больше пива, чем требовалось для поддержки отрядов. Он уже радостно пил четвертую кружку за ночь и хотел, чтобы она была восьмой. Убийство людей вызывало жажду, и хоть Андерс сам не участвовал в бою, он испытывал жажду после того, как увидел резню. Он переживал за жизнь босса. Все уже знали, что отец Андерса поймал Черного Шипа, и Андерс всегда находил, что кружка и тост хорошо отгоняли тревоги, что старого друга порежут на куски.

В такие времена Андерс скучал по Бену. Бен Шесть Городов не пропускал ночь выпивки, если наливали. Он порой даже не уступал Андерсу в выпивке, хоть это всегда заканчивалось плохо для бедняги. Не было смысла бередить прошлое, Бен был мертв, уже гнил, вися на стене Рейнгарда. Печальный конец для одного из громких имен Пустоши.