Город, которым мы стали

Тогда это чувствуют все. Что-то разрастается под Центром, барьер неправильности встает между ними и городом, мешает той связи, которую они должны чувствовать, просто стоя на своей земле.

Мэнни ругается и хватает Паулу, так как тот к нему ближе всех. Паулу не возражает, хотя и спотыкается, все еще неуверенно держась на ногах. Однако с другой стороны от бразильца встает Венеца, и вдвоем у них получается поспевать с Паулу за остальными, бросившимися к двери. Когда они бегут по коридору, Бронка подается вправо и дергает за рычаг пожарной сигнализации. Раздается звон старомодного колокола. Мэнни вспоминает, что Бронка говорила о художниках, которые остаются ночью на верхних этажах Центра. Но едва сигнализация срабатывает, свет в здании начинает мигать.

Они слышат какой-то звук. Не то шепот, не то шелест. Словно что-то ползет под их ногами, и звук этот перерастает в рык. И сбежать от него они не успевают.

Мэнни пытается унять страх и что-нибудь придумать, как вдруг вспоминает о том, как в первый и единственный раз очутился в метро. О том, как он несся по темным туннелям от станции к станции в брюхе металлического вагона. Вспоминает то чувство бесконечной, опасной, хаотичной скорости…

Этого мало. Он не в своем боро. И все же энергия города внезапно пробуждается, и вокруг них возникают призрачные очертания вагона. Ноги Мэнни отрываются от земли, и дальше он мчится уже со скоростью поезда; Падмини визжит, а Бронка ругается, когда их всех рывком уносит вперед. Затем мир проносится мимо, они чувствуют запах крысиного помета, рев промышленного гудка и внезапно вылетают из окна Центра, прямо сквозь стекло. На секунду их тела становятся неосязаемыми, словно они – пассажиры поезда-призрака…

Затем они оказываются на тротуаре через дорогу от Центра, чуть не падая и вскрикивая, когда поезд со скрежетом останавливается.

– Ничего себе, – выдыхает Венеца. – Дичь какая. Похлеще, чем на «Циклоне»!

Но когда призрак поезда рассеивается и они поворачивают к Центру искусств Бронкса, из земли вокруг здания вырывается белый столб, который устремляется ввысь. Это происходит не здесь, не в реальном мире. Несколько секунд они еще видят внутри вздымающейся массы Центр, и само здание, кажется, не пострадало. Но поднявшаяся колонна быстро превращается в тысячи белых усиков, каждый из которых оказывается больше того фонтана, с которым Мэнни сражался на ФДР. Они сплетаются друг с другом и в считаные секунды оплетают весь квартал. Мэнни не может оторвать взгляд, он содрогается от ужаса и потрясения, охватившего их всех, и лишь смотрит на то, как перед ним вырастает белая плетеная стена. Пятьдесят футов. Шестьдесят, и усики начинают стягиваться плотнее и затвердевать в единую массу. Восемьдесят футов[34].

Они сплелись в башню.

– О нет, нет, нет, – выдыхает Бронка, пока все запрокидывают головы, наблюдая за ростом башни. Она явно будет столь же высокой, как та, что появилась в Хантс-Пойнте, если не выше. – Резиденты. Они же не успели… Я должна вытащить их оттуда! – И она в самом деле собирается перейти улицу, но Бруклин и Венеца вместе оттаскивают ее обратно.

– Вы не можете им помочь, – говорит Конг. Его голос звучит мягче, чем обычно, но правда от этого не становится менее жестокой. Бронка содрогается всем телом и стонет, как от боли.

– Нужно идти. – Падмини в смятении, она заметно дрожит, и ее глаза широко распахнуты. – Нам не стоит стоять так близко.

Мэнни полностью согласен. Движение на улице перед Центром затруднено – одни машины сворачивают в сторону и останавливаются посреди улицы, другие ускоряются и уматывают подальше от башни. Никто из водителей не видит ее, но все они ощущают чужеродное присутствие.

Однако в этом хаосе знакомый желтый силуэт внезапно делает разворот, быстро проносится по улице и, визжа тормозами, останавливается перед ними. Это такси. Желтый «Чекер». Кто-то повесил на пассажирское окно табличку с выведенными от руки крупными буквами: «ТАКСИ НЕНАСТОЯЩЕЕ. ПАССАЖИРОВ НЕ БЕРЕТ». Однако табличка падает в салон, когда девушка-водитель перегибается через пассажирское сиденье и опускает стекло. Она таращится на Мэнни, а Мэнни таращится на нее.

– Чтоб тебя, я так и знала, – говорит Мэдисон.

Поверить невозможно. Хотя нет. Это же в стиле Нью-Йорка. Как бы там ни было, Мэнни улыбается от уха до уха, хотя и подозревает, что выглядит так, словно у него вот-вот начнется истерика.

– Как тесен мир, да?

– Думаешь? – Мэдисон морщится. Сегодня на ней футболка с надписью «Я не идеальна, но я из Нью-Йорка, а это почти одно и то же. – Ну что, снова будешь ковбойствовать на моей крыше? Придется, наверное. – Она тычет большим пальцем в сторону Центра.

– Нет. – Город мог подогнать им такси лишь по одной причине. – Можешь отвезти нас к станции «Сити-холл»?

Мэдисон закатывает глаза.

– Даже не буду спрашивать, откуда ты знаешь, что я ехала именно в ту сторону. Залезай.

– Хорошо, только подожди. – Мэнни выпрямляется. – У нас есть еще одна машина для группы Статен-Айленд?