Город, которым мы стали

Она вешает трубку, а затем одна из всех оборачивается, чтобы посмотреть на Мэнни. На ее лице он видит столько настороженности и страха, что ему становится больно. Бруклин, конечно же, боится не за них, ведь они друг для друга ничего не значат – так, удачно подвернувшиеся за последние три дня спутники. И все же судьба ее семьи теперь зависит от их общей победы или поражения. Слова вроде «прощай» или «удачи» кажутся слишком фаталистичными.

Наконец Бруклин просто отворачивается и спешит за остальными к машине Бронки.

Мэнни еще какое-то время смотрит ей вслед, запоздало сообразив, что из них всех лишь у него одного нет ни семьи, ни близких, о которых он мог бы беспокоиться. Только Нью-Йорк. И его аватар.

Вместе с Паулу Мэнни садится в машину, и Мэдисон быстро отъезжает от тротуара, стремясь поскорее убраться подальше от башни. Теперь Мэнни хотя бы может сосредоточиться.

– Я уже еду, – негромко бормочет он себе под нос. Паулу мельком смотрит на него, но ничего не говорит. Он точно знает, к кому обращается Мэнни. – Скоро увидимся.

* * *

И когда Венеца беспокойно едет прочь от остальных, пытаясь убедить себя, что навестить ее козла-отца в Филадельфии гораздо лучше, чем остаться и встретить межпространственный конец света…

…на ее заднем сиденье что-то негромко сглатывает.

Да-дум.

Глава четырнадцатая Полоса препятствий Второй авеню

Все начинается, едва они садятся в машину. Бронка достает свой телефон, чтобы включить навигатор. Она, как всегда, щурится, глядя на экран, и старательно вводит одним пальцем буквы и цифры, пока Куинс наконец не говорит:

– Давайте я, – и, протянув сзади руку, забирает у нее телефон. – Просто начинайте двигаться в сторону Статен-Айленда.

От Венецы Бронка терпела выходки и похуже, но Куинс – не Венеца.

– Спрашивай разрешения, прежде чем брать чужие вещи, нехристь.

– Я просто стараюсь действовать эффективно! Мне нужен конечный адрес. – Ее пальцы летают по виртуальной клавиатуре со сверхъестественной скоростью, свойственной всем, кто моложе тридцати. Бронка трогается с места. Поскольку Бруклин сидит на переднем пассажирском сиденье и разговаривает по телефону, Куинс смотрит на Конга.

– Я – Гонконг, – огрызается он.

– А, ну да, откуда же вам знать. – Когда Бронка трогается с места, Куинс открывает карту. – Но вы можете хотя бы указать, где нашли Паулу? Она, вероятно, где-то там рядом.

Пока Куинс и Конг пытаются разобраться, где примерно в последний раз была замечена аватар Статен-Айленда, Бруклин снова кладет трубку. На этот раз она говорила тише, и Бронка не беспокоила ее, потому что узнала этот тон. Так говорят родители, когда пытаются попрощаться со своими детьми, возможно, в последний раз. Наверное, ей тоже следовало поговорить с собственным сыном… но Меттшишу за тридцать, он живет в Калифорнии, и разговор их, скорее всего, превратится в спор, на который у нее сейчас нет сил. А оставить сиротой взрослого мужчину – совсем не то же самое, что оставить четырнадцатилетнюю девочку. Бронке хотелось бы попрощаться с внуком, который должен родиться примерно через три месяца… но, может быть, это и к лучшему – пусть, когда ребенку будут рассказывать о бабушке, конец ее истории будет загадочным, а не трагичным.

После телефонного звонка Бруклин какое-то время задумчиво смотрит в окно, и Бронка ей не мешает. В такие моменты мало что можно сказать. Впрочем, она в конце концов пытается:

– Отправляешь ее к отцу?

Бруклин фыркает с такой горечью, что Бронка сразу же понимает – вопрос был неудачный.

– Ее отец мертв, так что надеюсь, нет.

Ой.

– Наркотики?

Бруклин поворачивается и гневно смотрит на нее.

– Рак.

Ах, черт. Бронка вздыхает.

– Слушай, я не хотела… просто когда-то давно я изредка слушала твои треки, и ты в них всегда говорила, что встречалась с дилерами, или бандитами, или… ну ты понимаешь.

– Да. Многим из тех ребят приходилось заниматься подобными вещами, чтобы заработать на жизнь себе и близким; и это делает их порядочнее любого «честного» кредитора, наживающегося на других. Но, как бы там ни было, в реальной жизни я не всегда делала то, о чем говорила в треках. Черт, я-то думала, только белые верят, что все, о чем читают рэп, происходит на самом деле. – Она качает головой и переводит взгляд на дорогу.

Бронка чувствует, что начинает закипать. Сейчас не время и не место для разборок, да и злится она не на того человека. Кроме того, ей хватает жизненного опыта, чтобы понять: она цепляется к Бруклин лишь потому, что на эту ситуацию может повлиять, в отличие от творящегося вокруг ужаса. Но даже зная это… Что ж, мудрой старейшины из Бронки не выйдет, даже если она до этого доживет.

– Да ну? Правда? – Она не сводит глаз с дороги, но ее руки крепче стискивают руль. – Помнится мне, кое-что из твоих текстов все же происходило на самом деле. «И если подкатит какая стерва, я уложу ее из своего револьвера» – помнишь это?

Бруклин издает одновременно стон и озлобленный смех.