Город, которым мы стали

Это то, другое место. Его второе воплощение. Город, которым он стал. Нью-Йорк во всей своей индивидуальности, изображенный как единое целое, а не как сборище отдельных образов и идей, которые маскируют его суть в этой реальности. Мэнни внезапно понимает, почему видел то место пустым, хотя на самом деле это не так. Люди все еще там, но лишь духом, равно как и сам Нью-Йорк незримо присутствует в жизни каждого жителя и гостя. В этой странной росписи на стене Мэнни видит истину, которой теперь живет.

И он точно знает – роспись сделана руками той, кто воплощает Бронкс. Он уверен в этом, потому что в тот же миг, как Мэнни осмыслил картину, он ощутил то странное притяжение, на этот раз ведущее его куда-то на север. Притяжение не столь же сильное, как то, что исходит от Куинс – ведь та находится ближе, – но спутать его ни с чем нельзя.

– Ты сказал: «Кто-то творческий, с характером», – бормочет Бруклин, тоже не отрывая взгляда от фотографии. – Для тебя это всего лишь догадка… но я всю жизнь думала про Бронкс именно так. Там возник хип-хоп, там лучшие граффити, и танцы, и мода, и… – Она качает головой. – Я уже попросила своих помощников обращать внимание на всякие странности, но, когда ты это сказал, я велела им найти определенную картину. Никак не могла сообразить, где и когда я ее видела, но у меня получилось припомнить кое-какие детали, и они нашли. Это она.

Бруклин проводит пальцем по экрану. За фотографией открыто сообщение от Марка Вишнерио, помощника члена городского совета Нью-Йорка Томасон. Сообщение пришло пять минут назад: «Сейчас выставляется в галерее в Бронксе. Подписано как “ЗеБронка” – это псевдоним Бронки Сиваной, доктора наук и директора Центра искусств Бронкса. Название картины: “Нью-Йорк, Реально Реальный”».

Бруклин поднимает голову и смотрит, где солнце.

– Уже час пик… к слову, у нас он начинается примерно в два или три часа дня, когда первые школьные автобусы начинают мешать движению. Если только Куинс не присоединится к нам по-быстрому или Бронкс не задержится на работе, то мы, скорее всего, разминемся с ней, если поедем в Центр искусств.

– Тогда отправимся к ней домой, – говорит Мэнни. – Одной ей сейчас оставаться, наверное, опасно.

Бруклин вздыхает и качает головой:

– Мы не поспеем сразу всюду. Может, разделимся?

Поступить так было бы логично, но Мэнни морщится.

– Поодиночке с нами будет только проще разделаться. Смотри, Куинс мы нужны уже здесь и сейчас. Давай разбираться с проблемами по очереди.

– Чем больше боро, тем больше проблем, – бормочет Бруклин, а затем кивает, неохотно соглашаясь.

Мэнни недолго копается в приложении для райдшеринга на телефоне и выбирает на карте точку, рядом с которой, как им подсказывает чутье, находится Куинс. Затем они отправляются в путь – ведь лучше поздно, чем никогда.

Глава шестая Доктор Белая, критик из иного измерения

Их работы отвратительны.

Бронка идет вдоль выставочного стенда медленно, давая себе время подумать. Краем глаза она видит Джесс, стоящую у стойки администратора. Поближе к телефону. Позади нее за столом сидит ассистентка Центра, Венеца. Джесс стоит с каменным лицом, у Венецы же такой вид, словно ее взяли в заложницы; выпучив глаза, она переводит взгляд с Бронки на Джесс, на Ицзин – да, на Ицзин, ведь, что бы между ними ни происходило, с таким кошмаром они должны разбираться вместе, единым фронтом, – и, наконец, на их гостей.

Их гости толпятся посреди зала, хотя их представитель – молодой белый парень с длинными, убранными в пучок волосами цвета «клубничный блонд» и бородой дровосека – дипломатично держится между своими спутниками и Бронкой. Он назвался менеджером этих ребят, считающих себя «художественным коллективом». Все члены их компании – мужчины, и почти все белые, если не считать одного низкорослого паренька, тоже на первый взгляд белого, но с щедрой примесью южноамериканских кровей. Паренек этот зачем-то отрастил себе всклокоченное подобие такой же дурацкой бороды. Видимо, он так сильно старается сойти за своего в этой тусовке, что не замечает, насколько она ему не идет. Без бороды он был бы гораздо симпатичнее.

«С низкорослыми пареньками нужно быть осторожнее», – как-то сказал Бронке ее бывший муж. Они остались друзьями, ведь вместе пережили судебные иски на Движение американских индейцев, демонстрации для привлечения внимания к проблеме СПИДа и воспитание ребенка. Крис всегда любил делиться нажитой мудростью со своими друзьями. Он говорил: «Низкорослые пареньки похожи на тех крошечных собак, от которых все умиляются. Но они же тявкают без умолку, эти умалишенные, у которых яйца больше мозгов».

Настоящий старейшина и воин, Крис Сиваной. Она скучала по нему. Он, наверное, придумал бы, как разобраться с этим отборнейшим дерьмом.