Город, которым мы стали

Бруклин бежит к двери спальни, затем по коридору. С громким топотом проносясь мимо гостевых комнат, она слышит испуганный всхрап: это проснулся Манхэттен. Но ждать его нельзя, даже если он и сможет помочь. На ней одна лишь атласная пижама, нет ни обуви, ни пистолета – хотя она никогда бы в жизни не взяла в руки огнестрельное оружие, потому что потеряла из-за таких игрушек слишком много друзей. У нее есть лишь запрещенная в Нью-Йорке телескопическая дубинка, которую она на ходу выхватывает из подставки для зонтиков, и страх за свою дочь и отца, который настолько зарядил ее адреналином, что кажется, будто она может голыми руками разорвать на части десятерых человек. Вот только ее дочке угрожают не люди.

«О, детка. Но ты же знаешь, как справиться и с этими тварями тоже», – смеется город у нее в голове, когда Бруклин рывком распахивает сначала дверь квартиры, затем наружную дверь, а затем сбегает по ступенькам с крыльца. Прошлепав босыми ногами по тротуару, она перемахивает через ворота – черт, она уже не девочка, чтобы так скакать, и завтра ей наверняка будет больно; впрочем, с прыжком она справляется достойно, спасибо личному тренеру. А затем Бруклин останавливается. Она тяжело дышит, дрожит, в полном ужасе поворачивается лицом к обоим домам и наконец понимает всю глубину своей ошибки.

Потому что, когда Бруклин вернулась домой, в свой район, в принадлежащие ей здания и в боро, ставший своим настолько, что в душе она бы сильно удивилась, окажись кто-то другой его воплощением, – она не вошла внутрь дома, который сейчас занимают ее отец, дочь и еще несколько квартиросъемщиков с верхних этажей. Ей это было не нужно, потому что в сдаваемом доме всегда есть одежда и средства гигиены. Поэтому когда она вошла в дом и удивительная сила города наполнила его, пропитав бруклинским духом и сделав неприступным для Врага, она просто решила, что эта сила охватит оба здания. Но сила ничего не знает о законах частной собственности – более того, модифицированный дом был лишен веранды, некогда соединявшей его с остальным районом. Рана от той ампутации еще не успела зажить, отчего здание стало более уязвимым перед угрозой чужеродных организмов. Ей следовало проявить осторожность и тщательнее защитить его.

И теперь, из-за оплошности Бруклин, десятки белых икс-образных пауков рывками ползут по всему фасаду дома. Прямо у нее на глазах один из них падает на кирпичную дорожку, а затем, тонкий, как лист бумаги, легко проползает в щель под входной дверью.

Бруклин знает, что паниковать нельзя. Когда вокруг начинают свистеть пули, паникеры гибнут быстро. Кроме того, она понимает – это ловушка, такая же, как и бассейн миссис Юй для Падмини. Так Враг выманил ее из безопасного места. Вместо того чтобы начать задыхаться от волнения, закричать или слепо броситься навстречу опасности, Бруклин закрывает глаза. Пытается выкинуть из головы мысль: «Боже мой, там же моя дочка, а одна из этих тварей уже внутри». Прислушивается к собственному тяжелому, прерывистому дыханию – все-таки она не настолько в форме – и молится городу, чтобы тот помог ей, ведь бог пока еще ни разу не пришел на выручку. И тогда она наконец замечает:

вдох (хрип) вдох вдох (хрип)

«Да это же отличный клубный бит», – даже пребывая в ужасе, замечает какая-то часть ее сознания.

Большего ей и не нужно. Потому что этим оружием Бруклин умеет пользоваться. Она ветеран такого рода битв. Что, нужно преобразить старое оружие в нечто новое? Считайте, уже сделано.

Так, сначала манера. Бруклин распрямляет плечи, чуть покачивается на пятках. Ладно. Она готова.

– Хочешь драться с Бруклин? Тогда погнали, – шепчет она вслух, чтобы сосредоточиться. Эта песня сделала ее знаменитой – однако в мыслях Бруклин уже сплетаются новые строчки, ремикс того, что ей нужно, взятого из эфира и всей истории музыки. С каждым новым придуманным словом она ощущает, как сила нарастает, обретает форму, повинуясь в основном ее воле. Слова – лишь способ направить ее мощь, конструкт, которому она уже придала облик. Миф. Легенда. Героическая сила, способная разорвать на части десятерых людей – ну или пятьдесят паукообразных чудовищ из иного измерения, – не задев при этом никого из невинных.

«Ждешь удара в лицо? Хрен! Я под дых ударю».