Город-крепость

Внезапно холод отступает. Кожа вспыхивает под промокшим флисом толстовки. Рука неосознанно скользит к холодному свинцу пистолета.

– Что?

– Куэн… он прибьёт меня, если узнает, что это я рассказал, – взволнованно выплёвывает мальчишка. Его худющее, как у скелета, лицо покрывается разноцветными пятнами. Следующие слова он выдавливает с трудом: – Но мне… мне нравится Цзин. Я не хочу, чтобы он умирал.

То, как мальчишка произносит эти слова, заставляет меня осознать, насколько он мал. Ему стоит быть в средней школе. Складывать в столбик и писать иероглифы. Пинать мячик с друзьями в обеденный перерыв.

Только взглянув на мальчишку, я понимаю, что он слишком мал. Слишком хорош. Он ещё не выучил правила выживания на улицах: не поднимай головы, смерть других – не твоя проблема. Плевать, как сильно они тебе нравятся.

И сейчас я этому несказанно рад.

– Они ждали, что он спустится с крыши, когда я побежал тебя искать, – продолжает Бон. – Куэн зол. Адски зол.

Вот чёрт…

– Где? – Мне не нужно ничего рассказывать. Я видел, что этот бродяга сделал с Ли. – Веди меня туда. Быстрей.

Бон исчезает в крошечном переходе, через который я едва протискиваюсь. Пот смешивается с каплями дождя, течёт по лицу, пока я мчусь следом за мальчишкой. Он вихляет по улицам быстрее крысы и наконец останавливается у входа в небольшой тупик. Глаза Бона подобны огромным чёрным пуговицам, когда он безмолвно показывает рукой в сторону закутка.

Я ступаю за угол, держа пистолет наготове. Вижу взволнованную кучку голов, слышу озадаченные голоса прихлебал Куэна, собравшихся вокруг чего-то, и в груди возникает мерзкое, сосущее чувство, что я опоздал.

– Расступились! – Выкрикнутое слово действует не менее эффективно, чем пуля, выпущенная в прошлый раз. Мальчишка кидаются врассыпную размытым потоком лохмотьев и наполовину вытащенных ножей. Прочь, прочь – исчезая в тенях и в зеве переулка.

Земля у меня под ногами вся залита красным. Лужи, некогда бывшие грязно-коричневыми, теперь темнеют багровым. Потоки крови растекаются по бетону, будто жадные корни, ищущие лучшую почву. Тянущиеся ко мне, как в самых страшных кошмарах.

На секунду я забываю, как дышать.

Цзин кажется ещё меньше, чем обычно. Свернувшись в клубок, он лежит на боку, бледный и недвижимый. Одежда мальчишки настолько пропиталась кровью, что невозможно понять, где находится рана. И дышит ли он вообще.

Нет никаких сомнений, что Куэн мёртв. Он раскинулся, как рыба на льду, продолжая тянуться пальцами к торчащему из груди ножу.

Кровь. Всюду кровь. Ботинки хлюпают, ступая на неё. Я едва не роняю пистолет в густое красное море, когда опускаюсь на колени и переворачиваю Цзина.

На мгновение всё расплывается. В глазах вспышками мерцают тени. Воспоминания о ночи, которая изменила всё, настигают меня, зеркально отражая происходящее сейчас. Слишком яркие, чтобы их можно было подавить. Кровь. Ледяной привкус смерти в воздухе. Моя рука, сжимающая пистолет. Три сломанных тела у моих ног. Три жертвы, приписанные мне. Три причины, почему я не могу покинуть Хак Нам.

Но сейчас всё иначе. Сейчас – это сейчас. И на этот раз мальчик ещё жив.

Руки мои окрашиваются насыщенно-красным, становятся липкими. Я опускаю взгляд на Цзина. Слишком много крови. Слишком. Прямо как в моих снах. Хоть и не вся она его. Пусть мальчишка и жив, но ненадолго, если я что-нибудь не предприму.

В Хак Наме нет врачей, которым под силу справиться с подобным. Аптекари с сушёными грибами и порошком из акульих плавников ни за что не смогут нормально обработать такую рану. А моя аптечка просто-напросто утонет во всей это кровище. То, что сейчас нужно Цзину, лежит за Старыми южными воротами. Вдали от ржавых пушек. На землях закона и порядка. Куда мне путь закрыт.

Избавься от мальчишки. Он больше не нужен.

Цэнг прав. После такого Цзин точно не сможет бегать, по крайней мере, оставшиеся мне десять дней. Теперь он бесполезен, не нужен. Мне стоит просто пройти мимо, не сбавляя шаг. Оставить сломанного, умирающего пацана за спиной. С глаз долой – из сердца вон.

Но ведь на самом деле они остаются в сердце, разве нет? Брат, Ли и девушка, с подметающими улицу волосами… их лица преследуют меня во снах, последние слова кружат, шепчут. Словно предназначены именно для этого момента.

Брат: Ты хороший.

Ли: Пожалуйста! Не оставляйте меня!

И молчание девушки, чей побег не удался. Тишина.

Я снова смотрю на Цзина, замечая лишь, как обострилось и побледнело его лицо. Стало мраморным. Как у молчаливой утаскиваемой девушки. Как у смерти.

Я не могу спасти всех. Но Цзин… он особенный. Не уверен, что смогу вынести ещё одного призрака прошлого.

Собственное тело кажется каким-то чужим, когда я просовываю руки под спину Цзина. Потоки крови обжигают обнажённые пальцы. Внутренности скручивает от солёного металлического запаха.