Город мастеров

У учеников страхов ещё больше. Парню поставили двойку, а рядом девчонка, к которой он неравнодушен, рядом приятели, которые и так считают его слабаком. И ещё он переживает, что он такой нескладный: уши не такие. Девчонки морят себя голодом, чтобы фигура была соответствующая. И все постоянно себя сравнивают: я такой же, как все? А тут ещё родители наваливаются: почему не можешь учиться так, как твой сосед? Парень не показывает виду, а за руку возьмёшь (я здороваюсь за руку) — она холодная. Чего-то боится. Чего? Бурчит: да ничего… А потом разговорится и что-нибудь расскажет. Да чего там говорить, ребенок идёт на улицу и не знает, какая компания выйдет из-за угла, не наорут ли в автобусе за то, что громко разговаривает. Ведь в нашей стране отношение к детям — ужасное, хоть русские и любят своих детей безумно. Но почему-то считают, что их надо воспитывать и приставать по каждому поводу. Или вообще не обращают внимания. Только и интересует: как учишься? что получил? Если бы взрослых так же воспитывали, мы бы из депрессии не выходили. Я чувствую у детей эти страхи и, может, оттого ещё больше их люблю.

— «Школа самоопределения» — что это такое?

— Однажды меня спросили на каком-то учёном совете: сколько у вас за последние годы вышло самоопределившихся личностей? Я ответил: а во сколько лет, вы думаете, определился Лев Толстой? В последний год жизни… Школа лишь создает условия, позволяющие человеку лучше понимать самого себя, свои сильные и слабые стороны, а сумеет ли он сделать то же, что и Лев Толстой, — я за это, честно говоря, не отвечаю. И я принципиальный противник тех школ, что заранее рисуют какие-то модели личности, а потом измеряют, соответствует или нет. Мы никогда не познаем человека до конца, и личность измерить нельзя. Никакие стандарты, тесты, единые экзамены тут не помогут. Вот школьник ответил тебе сейчас про какой-нибудь ланцетник, а через два дня выкинул его из головы навсегда. Недаром наш президент возмущался, когда не смог ничего вспомнить про ланцетника: зачем шестиклассникам забивают голову всякой ерундой? Если уж в школе что-то и мерить, так это условия жизни: кричат ли здесь на детей? Привлекают ли ребят к обсуждению проблем образования? Интересуются ли, как сделать так, чтобы ты понял? Помогают ли составить индивидуальный учебный план?

Сегодня у нас был день школьных законов, и мы каждому вручали пятый выпуск книги «Имею право», которую написали и издали сами ребята. В этой книжке — наша школьная конституция, права и обязанности граждан НПО «Школа самоопределения». И закон о самоуправлении, и положение о школьном кафе… много всего. Меня не раз спрашивали: а почему у вашего ученика десять прав, а у учителя — семь? Я говорю: во-первых, потому, что школа существует для учеников, а не для учителей. Во-вторых, потому, что ученик не равен учителю только в одном — в жизненном опыте. Поэтому ему надо давать фору. И в школьном совете учеников больше, чем учителей.

— Только опыта меньше? А знания вы ни во что не ставите?

— Вслед за Джоном Дьюи, великим американским педагогом, я считаю, что образование есть только опыт, и больше ничего. Знания или потребность в них появятся у человека только тогда, когда он попробует что-то сделать. В современной школе ничто не требует знания. Школьнику говорят: учись, чтобы поступить в институт! Или: пригодится в жизни! Но 90 процентов того, чему учат в школе, никому не пригодится. Поэтому мы и выпускаем книжки, что это — опыт: исследования, редактирования, полиграфии. На уроках биологии едем в костромские леса и там изучаем реальный лес и делаем доклады. А историю познаем, играя в древних славян. Целую неделю живём, как настоящее племя: и капища ставим, и песни поём. А ещё у нас около двух десятков мастерских — от батика и мягкой игрушки до слесарных работ. Каждые полгода можешь поменять мастерскую — скажем, осваивать вышивку или делать картины из слоёного теста.

Мы никогда не учим, к примеру, слесарному делу. Сначала надо решить, что за вещь должна получиться, а уж в процессе изготовления ребенок научится чему надо. Человек прежде всего должен получать удовлетворение от работы, но это невозможно делать только в классе, потому что есть успешные ребята, а есть неуспешные. Установлено, что лишь каждый десятый стремится к знаниям по учебнику, остальные же познают мир другим способом. И в нашей школе это учитывают.

— Вы, наверное, тоже учите тому, что не пригодится?