Город мастеров

— Стараемся этого не делать, несмотря на то, что ученые пока даже не пытаются понять, что же это такое — общее образование. Раньше думали, что это-де основы наук, из каждой понемножку. Потом поняли, что если и основы, то из позапрошлого века. Переключились на основы культуры — запутались еще больше. Теперь говорят: давайте больше времени уделять не знаниям, а умениям. Хорошо, но умение доказывать теорему ещё не означает умения пользоваться доказательствами в жизни. Умение написать сочинение о литературном герое — это ещё не умение выразить мир своих чувств в письменном слове. Жуть берет, когда читаешь в интернете образцы «эпистолярного жанра»… Школа не научила. Она тратила время на изучение правил, на пересказ литературоведческих мнений. Что ты потом с этими знаниями будешь делать — никого не интересует. Это все отрыжки школы, живущей по законам зоны. Она построена по авторитарным законам и во многом отвечает за то, что когда наступило время свободы, то многие не смогли сориентироваться в новых условиях, проявить гибкость. Ведь людей до сих пор учат повторять один-единственный правильный ответ.

Я помню, когда-то был председателем экзаменационной комиссии. Одна девочка бодро рассказывала мне о конверторе Бессемера, в котором варят сталь, исписала доску формулами. Я ей говорю: можешь мне, грешному, который ничего этого не понимает, в двух словах объяснить, как это всё работает? Она залилась слезами: зачем, мол, вы меня засыпаете? Это пример бездарности школьного преподавания, когда зазубривают, не понимая смысла.

Мы учим по-другому. Например, умению не только читать, но и понимать прочитанное, увидеть там основную концепцию и выделить важное для себя. Или умению работать в группе, формировать её и находить в ней своё место. Или умению схематизировать любой текст, любое явление, потому что это упрощает понимание. Учим умению не только получать информацию, в которой можно утонуть, но и осмысливать её, умению выбирать, сопоставлять, принимать решения. У нас не бывает обычных уроков, а бывают «погружения». Скажем, на основах государства и права ребята сначала пишут, как они понимают свои права. Потом идут на улицу и спрашивают об этом людей. Потом идет общая дискуссия. И только после этого мы читаем «Всеобщую декларацию прав человека». Причём мне совершенно не надо, чтобы её учили. Мне надо, чтобы у каждого было своё, личное отношение к этой важнейшей проблеме.

Беседовали мы недавно на эту тему со студентами Института государственного управления. Спрашиваю: будете чиновниками — как будете защищать права человека? А они говорят: мол, мы не по этой части — мы отвечаем не за чьи-то права, а за выполнение инструкций вышестоящего начальства. Вот школа и должна ломать такие представления.

— Вы так рассуждаете, будто чиновники не имеют к вам отношения. Разве школьная программа для вас не обязательна?

— По закону об образовании программы вообще существуют только примерные, и каждая школа может предложить свою. А когда спрашивают, почему у меня в школе не ставят отметок и ничего мне за это не делают, я говорю: потому что знаю законы лучше чиновников. В том же законе написано, что систему оценок школа разрабатывает самостоятельно (это, конечно, не касается выпускных классов). Все промежуточные оценки — это наше дело. В конце концов мне одна чиновница сказала: Александр Наумович, что вы всё — закон, закон… А я ещё в начале перестройки дал себе слово, что буду помогать создавать правовое государство — тем более что я преподаватель основ государства и права. И не могу врать ребятам своим поведением. Сильных неприятностей от этого, замечу, не случается. Я давно понял, что когда с людьми, которые на тебя нажимают, говоришь языком права, как свободный человек, то тебя начинают уважать. И хоть государство наше пока не правовое, это срабатывает хотя бы психологически: мол, надо же — законы знает, с этим надо поосторожнее.

— Если нет отметок, как оценить, с пользой ли человек провёл время в школе?

— Точно так же и родители недоумевают: как так — не ставят оценок? А если гости придут, спросят, как учишься? Ребенок отвечает: пусть они лучше спросят, что я умею. Так ведь не спрашивают!

У меня такая модель: до 8-го класса даём качественные характеристики, начиная от выставки личных достижений до самооценок. Могут быть и письменные пожелания учителей, где начинают всегда с хорошего. Вторая часть — то, что на Западе называют «портфолио», — всё твое творчество, чем можешь гордиться — собственное исследование, книжка, прибор. Покажи это какой хочешь комиссии — она оценит.

— Но комиссии больше интересуются совсем другими вещами.

— Те универсальные умения, которые мы даём, позволяют человеку подготовиться к любому экзамену. Правда, с боязливыми родителями приходится идти и на компромисс: в 11-м классе, во втором полугодии, ребята занимаются только теми предметами, которые будут на вступительных экзаменах. Но зато все предыдущие годы мы спокойно учим совсем другому.