Город мертвого бога

Помимо этого, у собак имелось много другой информации, которой они делились с Анаксимандром, попутно вылизывая его раны и всячески стараясь его успокоить. Однако Анаксимандр не мог позволить себе расслабиться: ведь он-то знал, что мать Тривза жива и что это одновременно и дает огромный шанс, и представляет собой ужасную опасность, поскольку живой человек может заявить о своих правах на богатства, но также может быть и убит, чтобы богатство досталось другому лицу. Теперь пес видел два пути дальнейшего развития событий: либо богатство перейдет к владельцу этих самок, либо оно перейдет к Тривзу. И если оно могло перейти к Тривзу, то, видимо, потому Пэдж и делал ставку на такой вариант, ведь он мог, прибегнув к своим средствам, вынудить Тривза передать права на эти богатства ему, частично или полностью; причем весьма вероятно, что упомянутые средства будут включать в себя насилие по отношению к спутникам Тривза, в число которых входил и Сириус.

Пораженный этой последней мыслью, Анаксимандр тотчас покинул своих новых знакомых, не бросив на них даже прощального взгляда. Впрочем, он оставил им свое чувство благодарности, а они взамен наделили его чувством надежды на его возвращение.

Первым его побуждением было бежать в трущобы и разыскать мать Тривза, чтобы рассказать ей все, что он узнал, и описать свои умозаключения касательно возможных последствий, чтобы она смогла сама решить, какой образ действий будет для нее наилучшим. Однако чем дальше он бежал, тем слабее себя чувствовал. Упадок сил был гораздо более резким, нежели постепенное истощение, какое порой случается, когда в рану занесена инфекция, что часто сопровождается лихорадкой и выделением гноя из зараженного места. Обратив внимание вовнутрь и прибегнув к тем чувствительным способностям, какими обладают животные, живущие сами по себе и полагающиеся на свое тело, Анаксимандр принялся искать что-либо необычное, и у него ушло немного времени, чтобы понять, что пули, которые использовал Пэдж, состояли из отравленного сплава. Он определил это по тому, что рана на его крупе, где пуля прошла навылет, оставалась чистой, в то время как от пули, засевшей в плече, исходило ощущение металлического жжения, и это ощущение распространялось в окружающую плоть. Больше всего его беспокоили горло и шея, которые заметно распухли. Вот уже онемело и ухо с этой стороны, а за ним глаз, морда… И внезапно, в одно мгновение, Анаксимандр полностью обессилел и повалился на бок. Все, на что он оказался способен, – это заползти под прикрытие груды дров, наваленных перед дверью одного из купеческих домов.

После этого время пошло необычным образом: с одной стороны, оно тянулось мучительно медленно, с другой – ускорилось; Анаксимандр то приходил в сознание, то снова уплывал в беспамятство, так что, если бы его спросили, который сейчас час или сколько он здесь пролежал, он не смог бы ответить. В какой-то момент его обнаружил служитель и вытащил на улицу – пес едва смог поднять голову, чтобы показать, что он еще жив. Дар речи покинул его; его положили на тележку и куда-то повезли – очевидно, намереваясь избавиться от него, поскольку в конце концов он оказался вывален вместе с мусором возле границы трущоб и оставлен там. Помойные чайки внимательно его разглядывали и время от времени поклевывали на пробу.

Позорно не иметь возможности защитить себя от паразитов, и Анаксимандр лежал, переполняемый стыдом, чувствуя, как крысы покусывают его обнажившуюся плоть. Впрочем, никто из тех, кому довелось его попробовать, не сумел повторить попытки – позднее пес заключил, что яд, видимо, отравил его мясо, сделав его несъедобным; так что он смог пережить их хищнические поползновения, хотя и не имел возможности защититься каким-либо другим способом.

В какой-то момент (возможно, спустя несколько дней) ему удалось добраться до земли: куча мусора, на которой он лежал, просела под собственным весом, и он скатился в лужу Живой Грязи. Здесь он остался лежать и уже вполне примирился с подступающей смертью, ибо не ощущал никаких намеков на выздоровление и совершенно ослабел от обезвоживания.

Это чувство приближающегося конца достигло критической точки, когда, приоткрыв глаза, чтобы сделать, как ему казалось, последний вдох, он вдруг ощутил запах матери Тривза – и увидел ее, всю в белом, с вычерненными глазами и босую, идущую по направлению к нему. Широко известно, что тех, кто находится на пороге смерти, зачастую посещают видения с другой стороны, близость к которой позволяет ощущениям, свойственным этой сфере, просачиваться через границу, однако Анаксимандр, будучи существом достаточно рациональным, решил, что это, скорее, нечто вроде галлюцинации, порожденной его мозгом, когда тот, потеряв всякую надежду на спасение, обратился к последнему средству достичь желаемого, имеющемуся в его распоряжении, то есть к фантазии.