Город мертвого бога

Впрочем, чем бы ни было его видение, пес собрал оставшиеся силы и прошептал: «Кларисса…», хотя бы таким образом в последний раз выражая уникальность своего существа, способного изъясняться словами и описывать мир при помощи языка.

Можно назвать это счастливым совпадением, если вы верите в подобные вещи, или же судьбой, или же магией, или действием трупа Бога в сочетании с тем аспектом его духа, которым обладал сын Клариссы Делакруа; в любом случае видение действительно оказалось матерью Натана Тривза, которая покинула свою лачугу после смерти супруга. Как Анаксимандр узнал впоследствии, пока она пестовала его раны, возвращая его обратно к жизни, Кларисса согласилась жить в трущобах лишь для того, чтобы принудить мужа использовать свою силу – однако он отказывался это сделать, чем бы она его ни искушала. После его смерти она решила вернуться в Торговый конец и ожидать там Тривза, вступившего в права своего магического наследия. Кларисса взяла Анаксимандра к себе в компаньоны, выказав недюжинную силу для женщины ее телосложения: она несла его на плечах, пока они не добрались до дома, ключ от которого был спрятан под ведром возле входа. Здесь она развела огонь и накормила пса хорошим мясом, которое купила, взяв несколько золотых монет из своего запаса.

Начиная с этого момента Анаксимандр стал принадлежать ей, связанный обетом службы; до хозяйки распивочной ему больше не было никакого дела.

Пес и его новая хозяйка большей частью сидели дома, выходя лишь ненадолго, чтобы закупить припасов (они пользовались услугами торговцев возле границы трущоб или в самих трущобах: Кларисса старалась не привлекать к себе внимания, разгуливая по Торговому концу, где ее хорошо знали ввиду ее высокого происхождения). По возвращении они занимали себя главным образом разговорами, что представляло достаточный интерес для обоих, поскольку история Клариссы сама по себе была невероятно увлекательной; и хотя Анаксимандр не знал ничего, что могло бы сравниться с ней по сложности, его хозяйка много лет не имела собеседников, ввиду чего в ней накопилось желание выговориться.

За несколько месяцев, на протяжении которых Натан Тривз содержался в Особняке у Господина Мордью (здесь можно не учитывать несоответствия во времени, прошедшем в городе и в обиталище Господина, хотя такие несоответствия существуют, поскольку внутреннее пространство Особняка, по словам Клариссы, расположено в «обособленной промежуточной сфере», которая не идентична «вещественной сфере», где пребывают все остальные люди), они обсудили множество клочков информации, до сего момента неизвестной Анаксимандру.

Прежде всего, он узнал, что низкое положение Тривзов в качестве трущобных жителей являлось относительно недавним поворотом в их судьбе: это подтверждало предположения дворцовых собак; но к этому добавилась информация о том, что после того, как обнаружилось, что Кларисса беременна, у Натаниэля Тривза, отца Натана, случилось нечто вроде кризиса веры, вызванного стечением обстоятельств, детали которых Кларисса пока что не желала обсуждать, и Анаксимандр не стал настаивать на этом. Каковы бы ни были эти обстоятельства, они привели к тому, что Натаниэль оставил все свои прежние дела (в чем они состояли, Кларисса опять-таки не стала раскрывать, хотя они явно имели отношение к чему-то весьма важному и значительному; по крайней мере, судя по тому, как омрачалось лицо Клариссы каждый раз, когда ей случалось упоминать о них) и расстался со всеми своими прежними знакомыми. Он взял ее за руку и отвел в трущобы, где, судя по всему, намеревался умереть от бездействия. Достичь этого оказалось непросто, и прошло больше десяти лет, прежде чем ему это удалось. Для Клариссы это был ужасно трудный период, по вполне понятным причинам. Тяжело видеть, как тот, кого ты любишь, медленно, год за годом, разлагается и распадается на части (к тому же это ужасно скучно); повседневные тяготы трущобной жизни в крайней степени утомительны; тот, кто некогда обладал высоким положением, находит трущобы отвратительными по контрасту со своей прежней жизнью; кроме того, хотя трущобы невероятно далеки от его прежней жизни, но все же не настолько, чтобы его не могли обнаружить те, кто к этому стремится; но прежде всего она вообще не видела, зачем ему так уж понадобилось делать это, когда под рукой имелись варианты получше.