Город мертвых

почувствовал себя так, будто его внезапно ударили под дых. Секунду спустя он заметил

гниющих стонущих офицеров полиции, бродящих среди танцующего пламени, и все его

надежды рухнули в мгновение ока. На службе в РПД состояло всего пятьдесят или шестьдесят

полицейских, и сейчас примерно треть из них шаталась вокруг обломков или лежала без

каких-либо признаков жизни на залитом кровью асфальте не далее, чем в тридцати метрах от

ворот участка.

Леон загнал отчаяние поглубже и сосредоточил взгляд на воротах, ведущих во внутренний

двор здания. Вне зависимости от того, сумел ли кто-нибудь выжить или нет, он должен

действовать согласно первоначальному плану — попытаться найти помощь. И еще надо было

позаботиться о Клэр. Если сконцентрироваться на страхах, сделать то, что необходимо, станет

еще тяжелее.

Он побежал к воротам, проворно увернувшись от обгоревшего полицейского, протянувшего

к нему сожженные до костей пальцы.

Когда Леон коснулся холодной металлической ручки и толкнул створку, то вдруг осознал,

что какая-то его часть постепенно становится безразличной к трагедии, к тому факту, что все

эти монстры были когда-то жителями Раккуна. Существа, скитавшиеся по улицам города,

несомненно, наводили ужас, но шок от этого не мог длиться вечно; их было слишком много.

"Но не так уж много здесь, слава Богу..."

Леон захлопнул ворота у себя за спиной, откинул со лба мокрые от пота волосы, глубоко

вдохнул заметно посвежевший воздух и обвел взглядом внутренний двор. Маленький,

заросший травой парк справа от него был достаточно хорошо освещен, так что он сумел

разглядеть нескольких человекоподобных тварей; все они стояли достаточно далеко и, по всей

видимости, не представляли угрозы. Кеннеди мог видеть два вывешенных на фасаде участка

флага, безвольно висящих в неподвижных тенях, и это вновь пробудило в нем надежду,

которую он, как ему казалось, потерял — что бы еще ни произошло, он, по крайней мере,

добрался до хорошо знакомого ему места. К тому же здесь наверняка безопаснее, чем на

улице.

Леон с легкостью проскользнул мимо троих мертвецов, бесцельно блуждающих по

небольшому парку. Двое мужчин и женщина; все трое могли бы показаться нормальными,

если бы не их жалобные, голодные крики и нескоординированные движения.

"Они, должно быть, умерли совсем недавно... но они не мертвы, мертвые люди не

истекают кровью, когда ты в них стреляешь. И уж точно не бродят вокруг и не пытаются

есть себе подобных... Мертвые люди вообще не ходят... а живые имеют склонность падать

после того, как в них всадили несколько пуль пятидесятого калибра, и, как правило, не

поднимаются после этого в изрядно подгнившем состоянии".

Вопросы, которыми Леон до сих пор не успел задаться, переполняли его сознание, пока он

делал последние шаги к зданию. Вопросы, на которые у него не было ответов; но скоро они

появятся, он был уверен в этом.

Дверь оказалась незапертой, но молодой полицейский не позволил себе удивиться — после

всего увиденного в этом городе он небезосновательно полагал, что лучше свести свои

ожидания к минимуму. Он приоткрыл дверь и ступил внутрь; "Desert Eagle" поднят, палец на

спусковой скобе.

Пусто. В огромном старом вестибюле здания РПД не было никаких признаков жизни. И

никаких признаков катастрофы, разразившейся в Раккуне. Бросив свои попытки ничему не

удивляться, Леон закрыл за собой дверь и спустился в холл.

- Привет! - Кеннеди старался говорить тихо, но отзвуки его голоса разнеслись по всему

помещению и вернулись назад приглушенным эхом. Все выглядело точно так, как он помнил:

три этажа, классическая архитектура, интерьер, исполненный в мраморе и дубе. В центре

комнаты возвышалась каменная статуя женщины, несущей кувшин с водой; по обеим

сторонам от нее шли два пандуса к конторке регистратора. Эмблема РПД перед статуей мягко

мерцала в рассеянном свете стенных ламп так, словно была только что отполирована.

"Никаких тел, никакой крови... даже стреляных гильз нет. Если здесь был бой, где, черт

возьми, следы?"

Неестественная тишина, царящая в гигантском вестибюле, пробудила в Леоне смутную

тревогу. Он поднялся по пандусу слева, остановился около конторки и наклонился над ней;

если бы не тот факт, что здесь нет людей, все было бы в полном порядке.

На столе стоял телефон. Леон поднял трубку, зажал ее между головой и плечом, затем

постучал по кнопкам пальцами, внезапно показавшимися ему холодными и какими-то чужими.

"Ничего, даже звука дозвона".

Все, что он слышал — это тяжелые удары собственного сердца. Леон положил трубку и