Город на холме

Я развернулась на крутящемся кресле, чуть не расплескав стоящий на столе кофе. Неужели? Сколько может быть в Иерусалиме молодых женщин с азиатскими лицами, которые знают меня по имени? Я знаю только одну. Но откуда она здесь? И что за ребенок у нее в слинге болтается?

− Малка? – для достоверности спросила я.

Она кивнула и заявила:

− Я Шрагу ищу.

Это называется, нашего полку прибыло. Добро пожаловать в клуб “Мы ищем Шрагу”. Меня все-таки интересует, что за ребенок.

− Ребенок его? – не слишком тактично спросила я.

Девочка от радости аж засветилась.

− Его. Реувен бен Шрага.

Я стояла как столб, не зная, умиляться, удивляться или злиться. Наверное, все-таки злиться. Что за бестолковщина, ни на кого положиться нельзя. Ладно, Шрага, с него какой спрос, он юный и дикий. Тогда, когда у них только закрутился этот роман, я сказала себе – хорошо, девушка его старше, опытней, она всему его научит и за всем проследит. А я буду избавлена от не очень приятной задачи рассказывать молодому парню, экс-хареди, откуда берутся дети и как этого избежать. Расслабилась, называется. И вот результат. Она же училась в России в общеобразовательной школе и в Израиле в университете. Как не знать таких элементарных вещей?

− Где ты его искала? – я подавила раздражение и сосредоточилась на делах.

− Сначала дома, в Меа-Шеарим.

− Ну?

− Ели ноги унесла.

− А еще где?

− На стройках. Они сказали, что он взял отпуск за свой счет.

Значит, уехал. Разминулись. Надо заявить в министерство иностранных дел. Заявить что? Человек уехал по доброй воле.

− Он за тобой уехал. Что же ты ему не позвонила?

− Я звонила. Телефон не отвечал.

Мы стояла молча, парализованные собственным бессилием. Наконец Малка спросила:

− Когда вы последний раз с ним говорили?

− В среду.

Она сорвалась с места как маленький “пыльный дьявол” в пустыне, крутанувшись вокруг своей оси.

− Ты куда?

− В аэропорт!

− Я с тобой! – закричала я на всю библиотеку и, схватив сумку, помчалась следом.

− Рейсы в Мюнхен… стыковка в Ташкент… пристегните его к креслу… вот так… два раза в неделю… дайте бутылочку с водой, она там в пакете… Реувен, кончай свой визг… садитесь… пристегнитесь… по средам и воскресениям.

Я ожидала, что она будет лихачить и мы если не убьемся и не угробим ребенка, то во всяком случае попадемся полиции и никуда не доедем. Она вела машину уверенно и быстро, пробок не было, и это нас спасло. Спокойным ровным голосом, как будто ее ничто другое не волновало, она объясняла мне, почему в Ташкент можно долететь только люфтганзовским рейсом через Мюнхен. Другие стыковки были в Дубае, куда с израильским паспортом нельзя было соваться, и в Москве, куда была нужна транзитная виза.

Аккуратно, без визга тормозов, она остановила машину у терминала и посмотрела на меня. Глаза увеличись вдвое на маленьком сердцевидном лице, ну вылитый инопланетянин из кино. Страшно…

− Идите. Попробуйте задержать рейс. Я припаркуюсь и приду.

Я вбежала в терминал и задрала голову в поисках табло. Напротив мюнхенского рейса исчезало и появлялось слово BOARDING. Буквы выросли и надвинулись на меня, грозя раздавить. Я тряхнула головой и бросилась к регистрационной стойке Люфтганзы. Там стояла явно неизраильского вида барышня в униформе стюардессы, ей бы зеленый сарафанчик и по четыре кружки пива в каждую руку. Я прошла через огромную очередь у стойки как нож сквозь масло и сказала девушке по-немецки самым авторитарным голосом:

− Рейс такой-то необходимо задержать.

Так, ее внимание уже мое. Один-ноль в нашу пользу. Я протянула ей записку с именем, написанным латинскими буквами, и сказала с еще большим нажимом:

− Его необходимо снять с рейса.

− Почему? − вспомнила наконец эта милая девушка о своих обязанностях.

− Потому что он летит искать свою жену. А она уже здесь, – это я сказала уже на иврите.

Очередь за спиной перестала возмущаться и загалдела на трех языках:

− Снимите его с рейса! Немедленно звоните! Какой ужас! Бедная женщина!

Я все таки всю жизнь здесь прожила и знаю, с кем имею дело. Никто, кроме израильтян, не принимает так близко к сердцу чужие дела. Это страшно раздражает, но иногда бывает так необходимо. Сотрудница Люфтганзы повисла на телефоне, и я принялась уточнять:

− Скажите – Малка. Ее зовут Малка Бен-Галь.

А то знаю я его, своего приемного сына. Он встанет в позу и скажет, что никакой жены у него нет и не будет никогда.

Время остановилось. Ведь он уже прошел контроль, сел в самолет, теперь вернуться обратно, за красную черту, это целая история. Я вздрючила всю службу безопасности аэропорта. Плевать, цель оправдывает. На табло продолжало мигать и каждый раз я замирала, когда слово BOARDING исчезало, в страхе что его сменит слово DEPARTED.

− Где она? – раздалось у меня из-за спины. Я обернулась.

Голос сдавленный, лицо белое от ярости, выражение такое, как будто он хочет меня убить. Он уже все понял, я его обманула, выманила с самолета, никакой Малки тут нет. Пусть злится, сколько влезет. Не приснилась же мне Малка с ребенком.