Город на холме

Если бы не посторонние люди, я бы никогда не узнала о своем муже массы интересных вещей. На первом нашем суде меня просветили, что он, оказывается, меня истязал. Спасибо, адвокат Унгерман, чтобы я без вас делала, так бы и померла в неведении. Два года спустя, после разрушения Гиват Офиры, его судили, и уже в газетах я прочла такие откровения, что даже не знала, как на них реагировать. Религиозный фанатик, одержимый идеей еврейского превосходства. Это они о ком? Это Шрага, мой Шрага – религиозный фанатик? Человек, живущий по принципу: если я нужен Шефу, Он знает, где меня найти? Еврей, которого я год – год! – приучала к идее раздельных спальных мест в запретные периоды и ежемесячно слышала от него инвективы в ключе пусть не лезут со своими запретами в нашу с тобой постель? Шрага, целиком погруженный в дела и соблазны этого мира? Дому учения предпочитающий общение со мной и совместные гулянки по тель-авивским кафе и – о, Господи – шоппинг? Он приводил меня в бутик и заявлял – пока не выберешь пять платьев, мы отсюда не уйдем. Муж моей приятельницы, офицер-танкист с боевыми наградами, боится шоппинга до истерики. А Шрага – нет, сидит и с удовольствием смотрит на мое дефиле. Одержимый идеей еврейского превосходства? Кто? Человек, который самоучкой выучил английский и русский языки? Тот, кто написал ферганской общине письмо с благодарностью за наше с Реувеном спасение? Любитель голливудских фильмов и корейских танцев? Каждый видит только то, что хочет видеть, будь то мастистый журналист из а-Арец или продавшица из бутика. Когда Шрага водил меня туда, я читала на лицах персонала вполне понятную зависть. За что этой чурке такой представительный красивый мужчина, с немалыми деньгами, щедрый и любящий? Почему одним все, а другим ничего? Девочки, мне нечем вас утешить. Могу сказать только, что ничего в этой жизни не бывает бесплатно, а чтобы жить с таким человеком, надо просто очень сильно его любить. Без этого никакие деньги не помогут. Попробуйте встать на мое место. Выворачиваться наизнанку от страха за него. Посещать его в тюрьме. Мирить его с людьми, которых он незаслуженно обидел. Ради него уйти с любимой работы. Забыть о личном времени и личном пространстве. Не иметь возможности пригласить в гости родного брата и увидеться с любимой подругой. Рискуя жизнью, вынашивать и рожать его детей, унаследовавших отцовскую стать и размеры. Попробуйте примерить на себя все это. А потом будем говорить о моей незаслуженно легкой жизни.

Разрушать в Гиват Офире ничего не стали, отказались с мотивировкой “Бульдозеры денег стоят, если на каждый ликвидации терять бульдозер, мы разоримся”. И землю арабам не отдали, военные власти не дураки, просто оцепили и объявили закрытой зоной. Но людей выгнали. Тали стояла на пригорке с гитарой наперевес и прощалась со своим первым домом, где она была счастлива, где готовила детскую будущему ребенку. Тогда она еще не осознала, что будет жить только на свиданиях с мужем, а между свиданиями – существовать. Их судили целую группу, пять человек, и люди называли их “маккабим”, Маккавеями. Но Тали от этого не было легче.

Шрагу решили судить отдельно и показательно. По всем каналам крутили ролик с двумя десятками лежащих рядами тел, среди них несколько детских, и плачущих над ними жительниц Дейр Каифат. Он сам сдался в полицию, но тем не менее его сочли опасным маньяком и предсудебных свиданий нам не давали. Его вообще изолировали ото всех, не пускали ни мать, ни сестру, ни братьев, ни Ронена Моргенталера, который этих свиданий упорно добивался. Посадили в одиночку без окон и крутили этот ролик с утра до вечера. Я была на грани безумия, а каково было ему. Но как только праведный гнев общественности схлынул и запахло вульгарными шекелями, дело начало как-то очень быстро разваливаться. Семейство Тамими подало израильскому правительству иск на огромную сумму за причиненные разрушения и за погибших. В надежде уменьшить сумму выплаты, те провели расследование на каждого названного убитого. Прежде всего поражало, что никто из них не был ни уроженцем, ни жителем Дейр Каифат. Обращали внимание составленные как под копирку свидетельства о смерти, с одинаковыми повреждениями внутренних органов у всех жертв до единой. Осознав, что он владеет ценной информацией, которая может сэкономить израильтянам много денег, один из врачей хевронского морга сбежал с семьей в Израиль и прихватил с собой настоящие, неподделанные свидетельства о смерти. Эти двадцать человек умерли от самых разных причин и уже после смерти оказались задействованными в очередном пропагандистском спектакле. Шрага раскатал бульдозером несколько пустующих зданий, вот и все дела. А дальше что-то случилось с главным свидетелем обвинения. Каким-то непостижимым образом он добился увольнения из армии, воспользовался своим канадским паспортом и слинял из страны. Разыскивая его мать, я ни на что особо не надеялась, но она согласилась попить со мной кофе.