Город на крови

Сообщение командующего фронтом о том, что 28 июня немцы начнут генеральное наступление в направлении Воронежа вызвало тягостную реакцию. Никто не был готов к тому, что совсем скоро они окажутся на острие немецкого главного удара. Эти командиры уже успели повоевать – но, так уж устроены люди, находясь достаточно долго на второстепенном участке фронта, они уже отвыкли от безнадёжных боёв, в которых нельзя было победить, а нужно было лишь стоять насмерть.

Участники совещания сидели неподвижно, глядя на командующего фронтом с таким выражением, словно он лично был виноват в сложившейся ситуации.

–Бывает, что не везёт. Но чтобы так? – в сердцах бросил командарм-13 Пухов.

–Боишься, что ли? – небрежно произнёс Парсегов.

Пухов, давно уже привыкший к его бесцеремонности, в ответ лишь махнул рукой.

Голиков ещё раз внимательно обвёл присутствующих взглядом. Настроение людей читалось по их лицам. Они и не пытались скрывать свои чувства. Теперь война пришла персонально за каждым из них – и это была тяжёлая перемена. Но командующий и не подумал их утешать или подбадривать. Он просто сразу же принялся излагать своё видение предстоящих оборонительных действий, время от времени спрашивая, есть ли у кого-то вопросы или замечания.

От линии фронта у Щигров – до Дона было три естественные преграды – малые реки Тим, Кшень и Олым. По мнению командующего, если не удастся удержаться на первом рубеже – у реки Тим, в 144 км к западу от Воронежа, нужно под защитой вторых эшелонов отводить войска реке Кшень, и уже там в упорных встречных боях выбивать наступающие вражеские части. В случае же если враг прорвётся снова, следовало обороняться у реки Олым, опираясь, как на центр обороны, на железнодорожный узел Касторное, от которого до Воронежа было 77 км. Там нужно было обязательно закрепиться, потому что дальше на протяжении 60 км, до самого Дона удобных рубежей для обороны не было. За Донским рубежом, в 19 километрах к востоку находился Воронеж.

Излагая свой план, Голиков продолжал внимательно следить за лицами старших командиров, и был очень доволен, когда, наконец, они начали оживать.

–На указанных линиях обороны войск немного, – сказал корпусной комиссар Сусайков. – Значит, мы рассчитываем, что при ударах немцев, наши войска смогут отходить равномерно и закрепляться на новых рубежах. Мне кажется, на это рассчитывать нельзя.

–Против нас может повернуть и вторая группа немцев – армия Паулюса, – хмуро произнёс командарм-13 Пухов. – Северная часть этой группировки наверняка ударит на северо-восток, на Старый Оскол, чтобы выйти в тыл 40-й армии. Сил нашего 4-го танкового корпуса, находящегося у Старого Оскола, может не хватить. А на 1-й танковый корпус фронта, находящийся у Ливен в Орловской области, рассчитывать не приходится.

Голиков перевёл взгляд на Парсегова.

–У 40-й неплохая вторая линия, – уверенным тоном произнёс тот. – Это 6-я дивизия, а также 111-я и 119-я стрелковые бригады. Артиллерия их усилена, так что они смогут, в случае необходимости, и прикрыть отход, и нанести контрудар. Вдобавок я прикажу 14-й и 170-й танковым бригадам моей армии выйти между первой и второй полосами обороны. Мышь не проскочит!

Это была его любимая фраза. Голикова охватило раздражение. Он бы давно уже заменил командующего 40-й армии, но генерал-лейтенант артиллерии Парсегов после Финской войны был у Сталина на хорошем счету. Командуя тогда артиллерией 7-й армии, он, действительно, обеспечил прорыв «линии Маннергейма» за счёт массированного применения тяжёлых орудий, за что был удостоен звания Героя Советского Союза. В 1941 назначенный командовать артиллерией Юго-Западного фронта, он также вполне справлялся со своими задачами. Однако его назначение в марте 1942 года командующим общевойсковой армией, Голиков втайне считал ошибкой Сталина. Эта должность требовала больших стратегических и тактических умений, которых у Парсегова не было.

–По поводу вашей 40-й армии, генерал-лейтенант Парсегов. Я считаю, что вам придётся очень постараться, чтобы устранить все очевидные проблемы. Две недели назад я снова указывал вам на них, но всё делается слишком медленно. Ваш штаб, наконец, отправил в войска план взаимодействия при обороне и наступлении, но командарм всё ещё как следует не отработал его с комдивами. Связь между дивизиями 40-й по-прежнему линейная, раций мало, задачи резервам и войскам 2-й линии ставятся без привязки к возможным действиям войск на передовой. Кроме того, в 40-й армии нет плана противотанковых маневренных действий, а план артподдержки рассчитан на то, что противник будет сразу остановлен и не сможет пройти к артбатареям с флангов.

Лицо Парсегова стало красным от гнева.

–Моя армия не пропустит врага! За эту неделю, мы горы свернём. Мы сумеем усилить оборону! Выроем дополнительные окопы, укрепим огневые точки, наблюдательные пункты, снарядов ещё подвезём. Боевой дух в войсках очень высокий!