Город на Стиксе

– Так поговорите об этом, задайте вопрос. Любые отношения развиваются, то есть имеют разные стадии. Судя по всему, ваш партнер не хочет их развивать – ему гораздо удобнее пребывать в начальных стадиях, где меньше ответственности и обязательств и больше личного пространства. Бессознательно, путем неприятных для вас поступков, он отношения разрывает, а затем возобновляет, снова и снова возвращаясь в начало.

– Я не могу поговорить.

– Не можете поговорить – напишите письмо, и пусть он вам ответит, тоже письменно. Довольно эффективный метод. Минуя социальный договор, который все-таки должен предварять сексуальные отношения, и спускаясь сразу на нижний уровень, уровень секса, вы сразу обрекаете себя на несоответствие ожиданий. И такие вот нервные срывы.

3

– И на такие вот нервные срывы, – повторила Галина еще раз, положила на лоб мокрый носовой платок и включила наш многострадальный электрический чайник. – Нет, не хочу писать письмо.

– Тогда поговори, – оторвалась от компьютера Жанна.

– Я не могу. Я сразу начинаю плакать.

– Нельзя кричать и плакать – до них так не доходит. Им нужно объяснять по буквам. Все сначала. И много раз, с повторами и иллюстрациями.

– А что писать-то?

– Все как есть. Да, искренность – твое оружие. Доверчивость и беззащитность. Ты не воюешь и не требуешь. Ты откровенно объясняешь ситуацию.

– А так неясно…

– Нет, конечно. Ну, захотел мужик один куда-то съездить и развлечься, а может, не развлечься – просто съездить, а ты в истерику, на ровном месте. Решит, что настроение плохое, критические дни, проблемы на работе.

– Ну, Жан!

– Да я серьезно. Объяснять по пунктам. До них простые вещи не доходят.

– Конкретно: что писать?

– Что, что… Что любишь, что он свет в окне, и именно поэтому такие ни к чему не обязывающие отношения тебя не устраивают. Больно тебе, понимаешь? М-м-м… Но ты не хочешь на него давить, ты хочешь ему счастья и потому предоставляешь полную свободу, так как разрыв в этом случае тебе видится единственным возможным вариантом.

– Разрыв?

– По-другому до них не доходит. Конечно, это ультиматум в бантиках и розах, и нужно быть готовой ко всему. И лучше, в самом деле, приготовиться к разрыву.

Галина вздохнула и принялась разливать чай:

– А без любви в письме нельзя?

– Нельзя. Любовь – твое оружие. Пока, увы, единственное. Отправь письмо и пропади на месяц.

– Да откуда ты знаешь? Писала?

– Это ясно как день.

– Не знаю. Вдруг я все испорчу? – опять вздохнула Галка.

– Ну, не пиши.

– А вдруг нужно писать?

– Слушайте, у меня материал в номер, я из-за вас не могу сосредоточиться! – не выдержала я и хлопнула линейкой по столу. – Помолчите с полчаса хотя бы! Одно и то же третий день, с ума можно сойти.

– А человек важнее материала, – процитировала Галка мою же фразу, заимствованную из кодекса чести режиссеров документального кино, и подъехала ко мне вместе с креслом: – А ты, что бы ты сделала, Лиза?

Я собрала свои листки и как можно спокойней сказала:

– Галь, если честно, никто не знает, как и что делать – одни и те же действия могут привести к противоположному результату. Делай что чувствуешь. Или – что легче тебе. Мне всегда легче действовать.

– А мне – сидеть в засаде.

– Сиди в засаде.

– Устала, больше не могу. Нужна определенность.

– Ну, вот, внизу редакционный двор. Смотри, какая из машин проедет первой. Светлая – значит писать, темная – значит, не нужно.

– Едет красная! – закричала Жанетта.

– Ярко-красная?

– Алая «хонда».

– Если алая, значит, писать. Только вот еще что, у Арбатовой прочитала: мужчина, которого мы завоевываем и, чтобы влюбить в себя, предпринимаем усилия, на самом деле нам не нужен. Имеется в виду – не предназначен.

– То есть как?

– Очень просто: то, что твое, приходит само и без всяких усилий.

– Ну, не знаю, – засомневалась Жанетта. – Все, что ко мне приходило без усилий, – такие персонажи, что без слез не взглянешь.

– Ты про фотографа из «Шпиля», того, чуть повыше собаки? – нервно расхохоталась Галина.

– О, этот тип не предел мужского безобразия… Хотя, конечно, с ростом – это сложно. Ну, не рассматриваю я мужчин ниже ста восьмидесяти.

– А если сто семьдесят восемь? – спросила я, пересев за чайный столик.

– Если сто семьдесят восемь, то бешеная энергетика и самость. Без усилий… А как насчет лежачего камня, под который вода не бежит, как насчет милостей от природы?

– Камни и милости – все, что касается быта и деловой сферы, – оживилась Галина. – Только есть куча нюансов. Как утверждает соцопрос, львиная доля романов завязывается на отдыхе, в походах, в стройотрядах; еще – в предвыборных кампаниях, то есть когда люди получают возможность длительного общения, и их не отвлекает привычная среда. А в привычной среде тьма тьмущая потенциальных любвей вянет на корню из-за того, что люди не имеют возможности рассмотреть, вникнуть друг в друга. Потому что с первого взгляда – ничего не понятно.

– Со второго и с третьего – тоже.