Город на Стиксе

Я та, которая ловит стрелу, — повторила я снова, принимаясь скупать всякую всячину, начиная с домашних соусов и заканчивая лавашем. Это не свойственное мне за­нятие увлекло и даже, как ни странно, изменило настро­ение, как меняет его любое нарушение стереотипа, пусть и такое невинное. С видом знатока я жевала творог и мо­чёные яблоки, грызла немытый миндаль.

Поражаясь тому, что на поиск продуктов (не изобрете­ние эликсира вечной молодости или хотя бы вечного дви­гателя, а всего лишь поиск продуктов питания!) можно по­тратить значительный кусок своей неповторимой жизни, и испытывая почти счастье оттого, что свою жизнь трачу все-таки на другое, я бродила среди красно-желто-зеленого изобилия в этом гастрономическом Диснейленде, чьи удо­вольствия доступны каждому, независимо от пола и возрас­та. Я наматывала круги, обрастая диковинной снедью, и все не могла отыскать рукколу, необходимую для задуманного салата. И только когда я запнулась за чью-то ногу и чуть не полетела, чудом сохранив равновесие, увидела эту рукколу прямо у входа, где до этого прошла раз шесть или семь.

«Все, что вы ищете с огромным трудом, всегда находит­ся рядом с вами», — вспомнила я незыблемую истину, под­тверждение которой получала отовсюду и тут же забывала об этом, вынуждая ее (мудрость) являться мне снова и снова.

Господи, боже мой, ты бы хоть это записывала! Заве­ла бы тетрадь себе, что ли, — поругала я себя вслух и опять вырулила на странный сон с крышей и незнакомцем, кото­рого мне следовало отыскать. Отыскать где-то рядом? Но ря­дом — это где? В соседнем офисе? Подъезде? Магазине?

Намотав еще пару бессмысленных кругов, я набрела еще на одну истину, гласившую, что в любом деле нам засчитывается не результат, не итог, а — усилие. То есть что бы мы там ни делали, к чему бы ни стремились, рас­сматривать станут лишь наше старание. Значит, что? Зна­чит, я должна очень стараться, и когда количество выде­ленных мною сил будет достаточно для результата, тут результат и проявится.

Вот за этим и шла я на рынок. А он между тем пустел и сворачивал свои закрома. Дело шло к вечеру. Подхва­тив сумки, заспешила и я, и уже на выходе столкнулась с Сашей Водонеевым, актером и поэтом и, в общем, тоже «городским сумасшедшим». Саша играл сразу в несколь­ких театральных труппах и с регулярной периодичностью выпускал книги своих стихов, на которые тратил все, что удавалось заработать в театре. Длинный плащ (это в жару- то), длинный шарф, остроносые туфли.

Что здесь делаешь ты? — театрально изобразил удивление Саша, сделав вращение кистью руки, и, не до­жидаясь ответа, наскоро пробурчал: — Не забудь про мой творческий вечер. Через две недели, в филармонии.

Ладно, — ответила я, и уже было опустила свои сум­ки на землю, чтобы поговорить, как он, картинно изобра­зив, что торопится, убежал.

За три года знакомства с Водонеевым я никогда не ви­дела его таким растерянным, придавленным, прибитым. И таким неухоженным. Среднего роста, он будто бы стал еще ниже, и это не вязалось ни с готовящимся вечером, ни с презентацией книги под названием «Шелковые пись­мена», на которую он все-таки насобирал деньги.

Саша! — крикнула я вслед, но он уже исчез в рыноч­ных лабиринтах.

Все мои обретенные мудрости разом выскочили из голо­вы, улетучилось настроение, а внутри что-то больно заныло.

Постояв так с минуту и дав себе слово позвонить ему в понедельник, я загрузилась в такси и поехала до­мой — бодро заканчивать этот хозяйственно-ритуальный день, то есть «ужинать с дипломатом». Ради «зачета» уси­лия и вследствие неизвестно откуда возникшего импульса я решила выполнить ритуал с точностью. Тем более, ди­пломат у меня был — в этом плоском квадратном чемода­не хранились кое-какие бумаги.

Замариновав рыбу, я отправила ее в духовку. Сделала па­ру салатов плюс фаршированные баклажаны и выложила их на тарелки, окружив зеленью и овощами. Я сочинила три со­уса и сервировала стол, вытащив подарочный фарфор, пред­назначенный для торжественных случаев. Мне было почти все равно, как работает механизм этого ужина с тем, кого нет, но сама подготовка к нему излечила меланхолию последних дней — уже этого было немало. Пока рыба томилась, на­полняя квартиру редким для нее ароматом, я приняла душ, уложила волосы, надела короткое белое платье и поставила охлаждаться вино. Было около девяти вечера. И в тот самый момент, когда дипломат «восседал» в кресле, а в бокалах ис­крилось вино, в дверь раздался звонок.

«Неужели так быстро сработало?» — не поверила я.

На пороге стояла Галина. Взглянув на меня с таким ужа­сом, точно я была медуза Горгона, и прошептав: «Ты что, не одна?» — она сделала шаг назад к лифту, но, увидев, как я кисну от смеха, нерешительно двинулась в квартиру, за­глядывая во все углы.

Вот, ужинаю с дипломатом. Присоединяйся.

Галка снова взглянула на меня, как на медузу Горгону, и рухнула на стул, как подкошенная: