Город ночных контрабасов

По утрам пили кофе и обсуждали последние политические новости: что сегодня отчудила кошка (теперь они стали не только домовладельцами, но и кошковладельцами), или есть ли совесть у воробьев, опять нагадивших на крыльце. Приблудившаяся к ним бездомная кошка по имени Кетти (окрас «домино»), отличалась веселым нравом и была неистощима на выдумки. Она не раз им к завтраку приносила пойманную мышь. Видимо, полагала, что кроме кофе, по утрам у них принято хрупать мышей. Чтобы ее не обидеть, они ее в этом не разубеждали, и даже не представляли себе, как они могли жить без нее раньше.

За прожитые годы Андрей и Наташа так привыкли друг к другу, и к недостатком друг друга, что им не нужно было другого общения. Когда семья дружна и живет общими интересами, отношений на стороне не ищут. Они так всю жизнь и прожили, не разлучаясь ни на один день, и продолжали любить друг друга не остывающей любовью. Они не знали скуки, разрушающей самые лучшие браки, и сумели сохранить каждый свою индивидуальность, не подпав под влияние один другого.

Как ветер и вода, они находились в непрестанном борении, но и не могли друг без друга. Что́, ‒ их, таких разных, словно магнитом притягивало друг к другу? Они были далеки от идеальной супружеской пары, смотрящей на все одними глазами, и высказывающей обо всем одинаковые мнения. Андрей представлял логику, а Наташа, интуицию. Дополняя друг друга, каждый из них, оставался собой. Вместе с тем, они были схожи в чем-то важном, без чего нет взаимного понимания, и различие характеров не помеха, а напротив, делает каждого, в глазах другого, более интересным и желанным.

Иногда они вели громкие споры, со стороны это выглядело весьма странно. Они оба отличались независимым складом ума и обладали внутренней свободой, в их крови не было ни капли рабства, и от этого, порой им было нелегко. Разность их характеров была залогом гармонии отношений, но бывала, и причиной раздоров. Однажды, потеряв терпение, Андрей сказал сгоряча:

‒ Ты доведешь меня до того, что я себе на руке сделаю татуировку: «Я прав!» и буду ее тебе предъявлять.

‒ А я сделаю тату: «Я правее!» ‒ запальчиво ответила Наташа.

У нее был пылкий нрав, и редкостная щедрость души, она всю себя со всей вселенной сверх того, отдавала тому, кого любила. В ней удивительным образом сочеталось трогательное девичье очарование с гордой и непреклонной, почти мужской бескомпромиссностью. Их «дискуссии» подчас проходили на грани абсурда, принимая достаточно острый оборот. Во время одной из них, Наташа говорила (вернее кричала), представляя неопровержимое доказательство правильности своей позиции:

‒ Нет! Я сказала: «Нет» с восклицательным знаком, чтобы тебе было понятнее!

На что Андрей отвечал, пытаясь придать своему тону хоть немного убедительности:

‒ Ты говоришь с таким видом (хотя она кричала), как будто это ты придумала восклицательный знак. Так вот, я тебе повторяю: «На продажной Украине теперь продается все, даже совесть!»

Андрей сам заметил, что зашел слишком далеко, пожалев о сказанном, сердитый на себя за явную передержку, да к тому же, высказанную в безапелляционной, не допускающей возражений форме. Столь легкомысленное обобщение он сделал в пылу спора на основании совершеннейшего пустяка. Когда клоун по профессии, Зеленский, баллотировался на пост президента, он на всех каналах украинского телевидения обещал избирателям снизить расценки на грабительские коммунальные платежи, а когда был избран президентом Украины, заявил, что пошутил. Выбравшие его избиратели, молча, утерлись, словно ничего другого от него не ожидали. Клоун, ставший президентом, ‒ наглядный пример, сколь абсурдна власть.

Андрей даже покраснел, до того ему стало неловко и, покраснев, начал подыскивать оправдание для своих, в запале спора, вырвавшихся слов. Он попытался выйти из щекотливого положения в лучших традициях юридических изворотов, как это сделал в свое время Клинтон при слушании «дела» в отношении Моники Левински, оправдываясь перед собой тем, что «неудачно выразился». Может я и пристрастный, зато, объективный… Возможно, что-то и преувеличил, не без того, но в наше сумасшедшее время, чтобы не сойти с ума, иногда приходится что-то преувеличивать, а что-то преуменьшать.

‒ Нет! Ты попробуй, купить совесть у моей матери или купи мне радугу! ‒ гвоздила аргументами Наташа.

‒ Ты сопоставляешь несопоставимое: путаешь частный случай с общими тенденциями; и явления природы, с отношениями между людьми, ‒ сделав глубокий успокоительный вдох, и набравшись терпения, разъяснял Андрей, стараясь поспевать за логическими скачками Наташи.

Однако спокойствие давалось ему нелегко. Ему мешало внятно сформулировать и предоставить неопровержимые фактические свидетельства своей правоты, понимание того, что Наташа человек масштабный и детали, не ее стихия. Попробуй, переубеди такую!

‒ И, что это еще за слово «нет»?.. Я такого не знаю, говори мне всегда: «Да!», ‒ как ему показалось, удачно закруглил Андрей.

‒ Нет! ‒ кричала в ответ Наташа, и… Он с нею соглашался, поскольку Королева не может быть не права.