Город отголосков. Новая история Рима, его пап и жителей

Католические власти хорошо знали о нечеткости и проницаемости границы между верой и заблуждением. Готовность инквизиции позволить Лойоле освободить Дидако Переса из застенков была типичным признанием того, что в реальной жизни обращение не всегда являлось драматичным однократным событием. Рим был городом, где навязываемые идеалы часто пересматривались и обходились, особенно из-за сильного давления святого города на собственных жителей. От притока в папскую столицу паломников и экономических мигрантов на ее и без того непрочную экономику ложился все более неподъемный груз [95]. На улицах, протягивая исхудавшие грязные руки, просили у прохожих подаяния – хоть монету, хоть кусок хлеба – римляне, паломники и мигранты. Семьи распадались, не выдерживая испытаний. В госпитале Санто-Спирито-ин-Сассиа то и дело переполнялся приемник для подкидышей [96]. Избавляясь от детей, женщины могли хотя бы выжить, а судьба их отпрысков все равно была в этом случае предпочтительнее, чем участь несчастных, которых вытаскивали из Тибра рыбацкие сети [97]. Другие выходили на улицу и торговали собой. В Риме раннего Нового времени этот промысел был широко распространен, слишком бросался в глаза и сопровождался вспышками соперничества и громогласным осуждением с поджогом дверей и с оскорбительными надписями на стенах чем попало, вплоть до нечистот [98]. Папы пытались обуздать проституцию, но без особого успеха. Пий V (1566–1572 гг.) применил принцип гетто и собрал проституток на участке Марсова поля, прозванном ortaccio, «гадкий сад» [99]. Позднее Сикст V облюбовал место южнее Колизея и предложил превратить заброшенный амфитеатр в шерстяную фабрику, где женщины могли бы зарабатывать на жизнь более достойным способом.

Но эти планы ничего не дали. К 1620-м годам по улицам Рима бродило более тысячи проституток [100]. Эта цифра всего на несколько сотен меньше, чем в 1533 году, когда в город пришел 18-летний Филиппо Нери [101]. На грязных улицах вокруг Колизея Филиппо встречал самых отчаянных в городе доброхотов, заводивших с бродягами и с одинокими женщинами душеспасительные беседы. Его родители в родной Флоренции беспокоились за сына. После религиозного обучения в аббатстве Сан-Марко они отправили Филиппо в городок Сан-Джермано на севере Неаполитанского королевства, на работу к его дяде Ромоло, надеясь, что тот сделает его своим наследником. Но этим надеждам не суждено было сбыться: Филиппо объявил, что желает посвятить себя Богу. Он уехал от дяди, чтобы обрести призвание в Риме. Там он снова поступил вопреки правилам, пренебрег церковными учреждениями и монастырями и вел жизнь «городского отшельника» [102]. Он сознательно навлекал на себя насмешки, брил только половину бороды, носил белую обувь и надевал одежду задом наперед [103]. Филиппо становился все более эксцентричным, не брезговал беседовать на улице с самыми отверженными людьми, держа на поводке свою собаку Каприччио.

22 ноября 1583 года из окна камеры в Куриа-Савелли можно было наблюдать причудливую процессию. Ее возглавлял Филиппо Нери, за которым тянулись люди с лопатами, горшками и котелками. Этот нехитрый скарб был всем имуществом Филиппо [104]. За 50 лет до того, поселившись в Риме, он продал все свои книги. Теперь его богатство вызывало смех у скучающих заключенных. Эта сцена не имела ровно ничего общего с католическим высокомерием тех, кто проповедовал евреям Рима. Но вряд ли Филиппо было до того дело. Каждый год, совершая паломничество к семи самым священным римским базиликам, он трапезничал со своими спутниками и устраивал запоминающийся концерт [105]. Исповедуя надменных римских священников, он советовал им проповедовать со скромностью, усмиряя самих себя. Но эти контркультурные советы не мешали Филиппо приобретать влиятельных друзей вроде Игнатия Лойолы, а также учеников, с пением и молитвами следовавших за ним с улицы в его жилище. Скоро они перестали помещаться в его каморке над церквушкой Сан-Джироламо-делла-Карита, где тот ночевал. К тому времени, когда и соседние помещения заполнились людьми, об этом новом «апостоле Рима» прослышали даже папы. По настоянию Григория XIII Филиппо в возрасте 36 лет стал священником. Позднее его последователи образовали церковную конгрегацию ораториев, намеревавшихся, подобно Филиппо, вести жизнь, полную милосердия, радости и молитвы. В тот самый зимний день 1583 года Филиппо и его ученики перебирались в специально построенный для ораториев дом, забрав его заступы и кухонную утварь и шествуя со всем этим скарбом по Виа ди Монсеррато к великолепной церкви Санта-Мария-ин-Валичелла.