Город отравленных душ

Стальнов всегда просыпался рано. Таких людей называют жаворонками. Именно утром ему работалось легко, споро и продуктивно. Скорее это не только физиологическая особенность его организма, но и привычка. Пять зимовок, в одиночку он провел в горах Корякского плоскогорья, изучая повадки горных баранов. Семь зим и холодных летних месяцев провел на знаменитом озере Эльгыгытгын, и прилегающих к нему горах. В ту пору он исследовал повадки волков и обитание диких оленей. Жизнь в безлюдной тундре, один на один с суровой природой, зверьем, научила его и вставать рано и ложиться спать рано. Сон приходил помимо его воли, от усталости, с заходом солнца. И вставать приходилось тоже по мимо желания и воли рано, чтобы протопить настывший за ночь балок. Зимовки, летние долгие экспедиции не пропали даром. Он написал большую. книгу о копытных животных Северо-Востока, которая принесла ему известность и переведена во многих странах.

Поработав за компьютером часа два (пишет новую книгу о лекарственных растениях Чукотки), Стальнов, позвонил журналисту Новуцкому. Накануне они договорились сходить с ним к тому месту, где проложен газопровод от Верхне-Озёрненского месторождения.

Сто десяти километровая ветка газопровода уложена в короткий срок — всего за три месяца. Затрачена огромная сумма — более ста миллионов долларов. Но работы выполнены с большими нарушениями. Стальнов знал, что горно-техническая инспекция, контролирующая подобного рода строительства, не подписала акт о приемке газопровода из-за этих нарушений. Экологическая экспертиза была составлена не перед началом строительства, как этого требует закон, а уже после укладки газопровода.

Трубы были уложены на глубину до одного метра в вечную мерзлоту. Отсутствовала запасная ветка газопровода, отсутствовали компенсаторы у основной ветки.

Журналист уже ждал звонка ученого.

— Выходим через час. Мне нужно перезарядить фотоаппарат, — пояснил Новуцкий.

— Хорошо, я буду к этому времени готов. Встретимся на улице Энергетиков, у автобусной остановки… Напротив магазина.

Так и порешили.

Стальнов достал из шкафа резиновые болотные сапоги, дождевик, рабочую куртку. В свое время. он написал несколько статей о поведении вечной мерзлоты при строительстве на ней различных жилых и производственных объектов. Зарытый в мерзлоту газопровод — дело новое, спорное и в какой-то мере может быть опасным.

Необходимо было сделать какие-то промеры, чтобы в дальнейшем понаблюдать, как будет вести себя нарушенный слой тундры.

Они встретились в условленном месте и не спеша пошли по дороге за город.

Было ветрено и прохладно. Оба в добротных утепленных куртках, с надвинутыми на головы капюшонами.

Прошли дома, поднялись на возвышенность, миновали заправочную станцию. Далее видна была вертолетная площадка, платина, откуда город снабжался по водопроводу питьевой водой, еще далее виднелись крохотные домики — дачные участки.

Новуцкий спросил у Стальнова о загадочном плоде.

— Что-то удалось выяснить?

— Кое-что, но из области досужих вымыслов. Был в музее, сотрудницы утверждают, что трое из них, после того, как съели немного этого фрукта, ударились в религию. Причём, как я полагаю, стали истово верующими. Начальница музея, которая тоже во вовремя вечеринки, собранной по случаю отъезда одной из сотрудниц, откушала плод, пришла к начальнику департамента, и всё рассказала ему о финансовых злоупотреблениях и попросилась в отставку. Ряд еще интересных данных. Ты. наверное слышал, что Серебров, зам губернатора, тоже подал в отставку. Я с ним беседовал, говорит, что плодом закусывал водку.

— Он водку чем угодно закусит. Главное для него, это чтобы водка была. — со смехом прокомментировал Новуцкий.

— Так вот он тоже утверждает, что написал заявление об уходе, под влиянием этого плода.

— Ну, а летал на вертолете на охоту, стрелял лосей и оленей, тоже под чьим-то влиянием? — не спросил, а как бы размышляя, произнес Новуцкий. — Он же многие годы занимался браконьерством. Безнаказанно истреблял и лосей, и оленей — всё, что ползает и бегает по тундре. Наконец, попался, наконец, будет хоть за это отвечать.

— Это понятно. Тут важно другое. — сказал Стальнов. — В его сознании всё сместилось. Он чувствует себя виноватым, не потому, что его разоблачили, что он сам написал заявление об уходе с высокого поста, а потому, что теперь дана возможность прокуратуре более строго с ним поступить, полнее раскрыть дело. Это факт.

— Ничего ему не будет. Ворон, ворону глаз не выклюет. Пошумят, поугрожают и всё стихнет.

— То, что в Анадыре проводится какой-то эксперимент, кто-то ни то исследует нас, ни то пытается изменить наше сознание, у меня сомнения нет, — Как всегда решительно заключил Стальнов. — Но требуются более веские доказательства, чтобы сделать окончательные выводы. Их, доказательств, у меня пока нет. Говорю я это, основываясь на интуиции ученого.