Город падающих ангелов

По сути, пользуясь авторитетом музея Гуггенхайма, повышавшим ее положение и влияние, Джейн неформально выступала в роли художественного агента, сводя состоятельных патронов с венецианскими художниками и скульпторами. Она попросила американского художника Роберта Моргана написать для нее небольшой портрет Ольги, только ее голову. Когда работа была окончена, естественно, возник вопрос об оплате. Джейн предложила очень низкую цену, чуть больше минимального гонорара, подчеркивая при этом, что репутация Моргана значительно укрепится, если люди увидят его работу, висящую на стене в доме Джейн.

Был по меньшей мере один случай, когда Джейн прямо инструктировала художника, как ему следует выполнить работу. «Она сказала мне, что фашизм скоро поднимет голову в Италии, – вспоминал Харальд Бём, – и что мне следует сделать мой стиль более образным и метафорическим, видимо, для того чтобы идти в ногу со временем. Это предложение показалось мне странным».

Мэри Лора Гиббс, специалист по истории искусств из Техаса, приехала в Венецию в 1979 году и стала добрым другом Райлендсов. «Джейн заслуживает всяческого уважения хотя бы за одно то, что она сумела оживить венецианскую интеллектуальную сцену, – говорила она мне. – Мне кажется, она с самого начала поняла, что жизнь в Венеции была, по сути, страшно скучной. Наверное, она осмотрелась и подумала: “Я смогу быть здесь центром общественной и интеллектуальной жизни”. Думаю, она увидела возможность организовать нечто вроде салона.

Но бывали моменты, когда она начинала воспринимать себя слишком серьезно. Я очень хорошо помню время, когда в Венецию прибыли принцесса и принц Уэльские. Они должны были присутствовать на службах в англиканской церкви, и членам конгрегации выдали билеты на эти службы. У меня их было два. Моя горничная Патриция, чудесная девушка, очень хотела туда пойти, и я сказала Джейн, что дам ей второй билет. Джейн пришла в ярость и воскликнула: “Нет, нет и нет, вы этого не сделаете!” “Простите?” – удивилась я. Она объяснила: “Ну, я считаю, что это будет выглядеть как оскорбление. Если, конечно, вы не хотите сознательно оскорбить принца и принцессу. Вы на самом деле хотите это сделать?”

У Джейн была странная способность отчуждать от себя людей. Образовались два лагеря: люди, настроенные против Райлендсов, и сами Райлендсы. Группы поддержки у них не было».

Винсент Купер, молодой американский художник, однажды спросил Джейн Райлендс, почему многие так ее не любят. «Я просто воспламеняю в людях вражду, – ответила она. – Сама не знаю почему. Наверное, я не слишком утонченная, но я и не притворяюсь нежным детским мылом». По мнению Купера, «миссис Райлендс мало или совсем не считалась со старыми друзьями Ольги, многие из которых знали и Паунда. Для нее все они были не более чем бесполезными и докучливыми персонажами, от которых надо было избавиться без особых материальных затрат. Однако я считал, что стремление миссис Райлендс сохранить дом и все, что в нем было, совершенно искренним».

Эта забота, несомненно искренняя, не была полностью альтруистической. В тот момент Джейн Райлендс была близка к овладению книгами и документами Ольги, поэтому любое воровство у Ольги можно было считать воровством у самой Джейн Райлендс.

Как человек, разбирающийся в литературе, Джейн высоко ценила родство Филиппа с его дядей, Кембриджским доном Дэйди Райлендсом, а через Дэйди его связь с группой Блумсбери и половиной литературной Англии. Для того чтоб почтить и сделать публичной эту связь, она заказала Джулиану Барроу – английскому художнику, жившему в студии Джона Сингера Сарджента в доме 33 по Тайт-стрит в Лондоне, – портрет Дэйди в его квартире в Королевском колледже. Когда портрет был окончен, Джейн попросила вписать в него изображение Филиппа. Мне удалось дозвониться до Барроу, и он признался, что пришел в ужас от этого предложения и вежливо отказался. «Я сказал ей, что это было бы… отвлекающей деталью».

Восхождение Филиппа Райлендса до уровня администратора Собрания Пегги Гуггенхайм сопровождалось ворчливыми комментариями, а по существу – жалобами на то, что как специалист по Возрождению он едва ли мог быть хранителем галереи современного искусства. Слышался также ропот относительно того, что Джейн добилась для Филиппа места, которое предназначалось Джону Хонсбину. Однако, если верить Мессеру, Пегги никогда не выказывала никаких предпочтений относительно того, кто будет руководить музеем после ее смерти. Она не говорила ни о Джоне Хонсбине, ни о Филиппе Райлендсе. Назначение Филиппа не вызвало практически никакого резонанса.

Когда почти десять лет спустя всплыло щекотливое недоразумение с Ольгой Радж, многие заново переосмыслили связь Райлендсов с Пегги Гуггенхайм. Некоторые подумали, что смогли уловить закономерность, серийное обхаживание престарелых в Дорсодуро: сначала сэр Эшли и леди Кларк, потом Пегги, потом Ольга.