Город Победы

– O, царь слез со своего слона, чтобы облегчиться. Он был на земле. О, тогда появились слоны Ахмаднагара! Твари Хусайн-шаха! Я вижу хобот слона. Он вытягивается! Он обвивается вокруг твоего мужа! Он схватил царя, а струя так и продолжала бежать.

– Он захвачен? О, день ужаса, день гибели!

– O, моя царица, моя царица, я не осмеливаюсь сказать то, что должна сказать. Я не могу произнести эти слова, а потом попросить тебя: “Запиши их”.

– Скажи мне, – велела Тирумаламба Деви, внезапно ставшая совсем тихой и неподвижной, с отсутствующим взглядом в глазах.

– Они привели царя к Хусайн-шаху. Алия не просил о снисхождении и не получил его. О, моя царица, о, дочь моя. Они отрубили ему голову.

Тирумаламба Деви не показала и тени эмоций. Казалось, что она полностью сосредоточена на своей задаче записывать слова Пампы Кампаны.

– Ему голову, – повторила она и записала.

– O, они набили ее соломой, подвесили на длинный шест и стали разъезжать с ней во всех направлениях, чтобы армия Биснаги могла ее увидеть. О, как трагически упал дух у наших мужчин и наших женщин-воинов. Смотри, они прекращают бороться, они отступают, они разворачиваются, они бегут. О, Венкатадри повержен, а Тирумала Райя бежит с поля боя. Он движется обратно в Биснагу. Армии больше нет. Битва проиграна.

– Битва проиграна, – повторила Тирумаламба Деви и записала: – Битва проиграна.

Пампа Кампана вышла из овладевшего ею состояния одержимости, похожего не транс.

– Дочь моя, мне так жаль, – сказала она. – А сейчас ты должна уходить. Когда придет армия альянса, она не должна застать здесь царицу Биснаги.

– Куда же я могу уйти? – спросила Тирумаламба Деви, она совершила невозможное, совладав со своим голосом. – Как я вообще могу куда-то уйти? Я – дочь и внучка цариц-отравительниц. Я должна закончить свою жизнь так же, как моя мать, я должна выпить свою смерть.

– Ты когда-то сказала, что мечтаешь стать чужеземкой, – ответила Пампа Кампана, – что ты завидуешь их кочевой жизни, тому, что они везде чужие, тому, что у них нет привязанностей. Сейчас ты должна это сделать. Ты должна улететь и скрыться неведомо куда. Подальше отсюда, подальше от убийств и пожаров. Положи перо, которым ты пишешь, и возьми другое. То немногое, что осталось написать, я напишу сама.

– Улететь, – повторила Тирумаламба Деви.

– Так ты сделаешь это? – стояла на своем Пампа Кампана. – Ты должна. Они не должны заполучить тебя.

– А как же ты?

– Никому не нужна старая слепая умирающая женщина, – ответила Пампа Кампана. – Мое время здесь наконец закончилось. Не беспокойся за меня. Бери перо чила и можешь улетать.

– Ты в самом деле сможешь это сделать?

– Этот раз станет последним, – произнесла Пампа Кампана.

Тирумаламба Деви поднялась, сжимая в руке перо чила.

– Прощай же тогда, моя мама, – сказала она. – Сделай это. Отправь меня подальше отсюда.

Никто не видел, как последняя царица Биснаги поднялась в воздух и навсегда улетела невозможно угадать куда. Даже та, что даровала Тирумаламбе этот последний дар преображения, не могла видеть, как она воспользовалась им. Она опять уселась у башенки-купола на крыше Слоновьего Дворца и записала еще совсем немного.

22