Город Победы

– Что здесь произошло? – прокричал он. – Неужто кто-то из богов сошел на землю и решил превратить пещеру отшельника во дворец?

И вправду, Мандана была в процессе превращения в крупнейший центр религиозного паломничества, с толпами паломников и священнослужителей, со строящимися крикливыми архитектурными сооружениями, которые должны были стать столь же чрезмерно украшенными, сколь скромным было старое аскетичное убежище святого Видьясагара, Океана Учености.

Видьясагар вышел вперед, чтобы лично ответить.

– Боги способны делать вещи лучше, чем строить храмы, – заявил он, – однако для человека нет долга почетнее, чем этот.

– Будь аккуратней, – предупредил своего брата Хукка, – ты сейчас на грани богохульства, и, если свалишься в эту яму, никакие молитвы не смогут спасти твою грешную душу.

– Выходит, ты тоже изменился, как и это место, – парировал Чукка, – возможно, превращая Мадану в храм-дворец, ты считаешь себя царем и здесь.

– Второе предупреждение, – произнес Хукка Райя, и супруга Чукки Шакти положила руку на рукоять кинжала у себя на поясе.

– Но храм еще не достроен, – продолжал Чукка. – Все, что пока у тебя есть, – половина надвратной башни-гопурама, Врат Бессмертия. Так что я думаю, ты сам тоже не закончен – и не божественный, и не бессмертный, – по крайней мере пока.

– Мы собрались, чтобы посвятить этот храм Господу Вирупакше, который есть Шива, могущественный супруг речной богини Пампы, которая есть Парвати, – злобно проговорил Хукка, – а потому я не стану сегодня проливать вашу кровь. Сегодня у нас более высокая цель. Помимо храма, мы должны поговорить об Алмазном Султане Голконды на севере, который на свою голову становится слишком могущественным, и исповедует чуждую веру, и потому должен быть объявлен нашим смертным врагом. Я уже не говорю обо всех его алмазных копях.

Ему отвечал Пукка, самый разумный из братьев Сангама.

– Я отлично понимаю про алмазные копи, – заявил он, – но все остальное, вся эта чуждая вера… Не будь глупцом. Букка всегда говорил, что ни одному из вас нет дела до крайней плоти, что она обрезана, что нет, и вдруг ты стал ненавистником обрезанных? Говорить такое просто неразумно. По меньшей мере треть армии Биснаги и, наверное, половина торговцев и владельцев лавок, что торгуют на улицах, исповедуют эту чуждую веру. Они все что, тоже враги, вот так вдруг? А Букка поддерживает тебя в этом твоем новом радикальном видении? И где, кстати говоря, сам Наследник Престола?

– Да ладно, – отозвался Хукка Райя I, – хватит споров. Видьясагар, прошу тебя начать освящение. Мы должны просить Господа быть к нам милостивым, даже к тем, чья вера слаба.

– Ты и правда поменялся с годами, – впервые заговорил Дев Сангама. – Думаю, прежним ты мне больше нравился. С твоего позволения я задам вопрос: если целый город Биснага вырос за одну ночь сразу вместе с жителями, если на следующий день вокруг него выросли стены, и если все это было сделано посредством мешка семян, почему то же самое не происходит сейчас здесь с этим храмовым комплексом? Почему мы не можем просто сидеть и наблюдать за магическим действом, как храм вырастает прямо на наших глазах?

Царица Пампа ответила вместо царя.

– Волшебный поток не бесконечен, – сказала она, – божественные чары иногда даются людям, когда они первыми делают что-то в этом мире. Начальный период проходит, за ним наступает время, когда люди должны научиться стоять на своих собственных ногах, добиваться всего самостоятельно и одерживать победы в собственных битвах. Можно сказать, ты начинаешь, как дитя, но потом должен вырасти и жить во взрослом мире.

– Ты – мать империи, – отвечал Дев Сангама, – но сегодня твои сказанные с любовью слова звучат немного резко.