Город с нарисованными домами. Сборник

Мы оба знали, что будет дальше.

Иногда половой акт может превратиться в месть, месть за то, что когда-то было и что могло бы быть. Бескровный, сладко-болезненный выплеск агрессии, обряд прощания с прошлым, прощания навсегда. Вскоре она ушла – «Поезд не будет ждать», и я остался сам с собой наедине.

Я подошел к окну и закурил: вот она поймала такси и, как будто что-то почувствовав, обернулась и, с улыбкой помахав мне рукой, села в машину. Я улыбнулся ей в ответ, улыбнулся каким-то жалким подобием улыбки. В этом городе мне вдруг стало тоскливо, больше меня здесь ничего не держало. До глубокого вечера я стоял у окна, курил сигарету за сигаретой и, изредка прикладываясь к бутылке, смотрел, как дождь на пару с приближающимися сумерками окончательно смывали краски с домов и улиц. К ночи решение было принято. Я подошел к телефону и набрал номер.

– Ты едешь?

– Да.

– Позвони Димону – предупреди, а я Серегу наберу.

– Хорошо. Когда и где встретимся?

– Не знаю, мне без разницы. Давай у меня, часа, скажем, в четыре.

– Ну давай! Тогда до встречи.

Позвонив Сереге, я положил трубку и глотнул из горла. Я знал, что сейчас в этом городе еще трое не спят и, стоя у окна, смотрят на дождь, выкуривая сигарету за сигаретой.

Вот так и вышло. Уже чужой спящий город, уже не ночь, но еще не утро, по-прежнему темно. Над самым горизонтом стоит огромная, неправильной формы оранжевая луна. Невыспавшиеся и непроспавшиеся, мы уезжали. На выезде из города слева из темноты один за другим выехали два больших самосвала и, оставляя за собой клубы пыли, бесшумно исчезли через дорогу в черном провале огромного карьера. Что-то зловещее было во всем этом, словно какая-то огромная машина продолжала работать несмотря ни на что, методично и зловеще, с какой-то ей одной понятной целью. Система, созданная неизвестно кем и неизвестно для чего и не сулящая ничего хорошего. Игравшая в машине музыка двадцатилетней давности полностью дезориентировала во времени, а езда по встречной полосе на машине с правым рулем – в пространстве. Впереди была ночь и черные низкие тучи, а может быть, громоздящиеся на горизонте огромные насыпи отсева, и лишь в зеркалах заднего вида отражался начинающийся рассвет, который не становился ярче. Создавалось ощущение, будто мы бежим от него, сбегаем от нового дня куда-то в неизвестность. Возможно, что чувствовал это лишь я один, уж больно знакомым было для последних лет ощущение потерянности и бегства. Я зевнул и, устроившись поудобнее, стал смотреть на дорогу и проносящиеся в свете фар снежинки, сквозь которые, разрезая окружающую тишину, неслась наша машина.

АМНЕЗИЯ

– Ибо так говорил Заратустра, – высокопарно заявляет Серега и закидывает пустую бутылку подальше в кусты.

– Говорил, говорил, да не заговаривался. К чему ты сейчас это сказал? – сварливо отвечаю я, откупоривая вторую. – И вообще, чего это тебе заблажило вытащить меня из кровати в четыре часа утра?

– Они вернулись.

– Давно?

– Вчера вечером.

– Скверно… И что делать будем?

– Жить, как жили.

– Ты уверен?

– Так же, как в том, что я завтра полечу на луну.

– То есть уверенности нет?

– То есть никакой.

– Обнадеживает.

Я разливаю коньяк по стаканчикам, и, отсалютовав друг другу, мы выпиваем.

Этого следовало ожидать – надолго они никогда не уходили, и рассчитывать, что они не вернутся в этот раз, было как минимум наивно. Вообще, нельзя было сказать, что присутствие безликих как-то сказывалось на нашей повседневной жизни, просто город охватывала какая-то нервозность, из-за которой жизнь словно цепенела, и от этого было как-то некомфортно.

– Говорят, их перепрофилируют, и они вернулись, чтобы закрыть эксперимент.

Я посмотрел на внезапно ставшего серьезным Серегу.

– Как думаешь, это хорошо или плохо?

– Не знаю, – он пожевал губами, – но, похоже, игра близится к концу, и выигрышных комбинаций осталось немного.

– Надеешься что-нибудь урвать напоследок?

– Надеюсь не потерять оставшееся.

– Ты для этого вернулся?

Где-то прозвенел первый трамвай – значит, новый день уже начался. Сам я приехал обратно в Город где-то с месяц назад и помаленьку уже вновь свыкался с его спокойной, размеренной жизнью. Хотя, как и все здешние жители, иллюзий по поводу того, что такая ситуация затянется хоть сколько-то надолго, не строил.