Город-сказка

Бабка улыбалась, растягивая губы до ушей, и ласково придерживала себя за правый бок, уже будто бы и не мучаясь. Поразившись мгновенной перемене, Галя стояла, едва не плача от непонимания происходящего. Старая ведьма чуть не в пляс не пошла от её слов. В палате всё донельзя провоняло старостью и смертью, находиться там было невыносимо, но Галя стояла, не понимая, что же ей делать. Старуха улыбалась, плакала, и смотрела на неё ласково, как на родную дочь, жмурилась, смаргивая слезы и кивая ей своей счастливой сморщенной мордочкой.

Двинувшись к двери, медсестра вновь поймала её взгляд, и уже собираясь идти за дежурным врачом, который обретался где-то в ординаторских, вдруг поняла, что бабка легонько отмахивается, как бы выгоняя Галю из палаты. Мол, всё, иди, не мешай.

Охренев от таких представлений, та, выходя, погасила свет.

Зайдя в сестринскую, она снова поставила будильник на половину шестого, и тут же легла, слушая в тишине, что происходит за стенкой.

Сна не было. Вдруг, она поняла, что бабка встала с кровати. Тяжело переступая по полу, Старуха пошла, по всей видимости, в туалет. Галя, поражённая несгибаемой волей, лежала, не шевелясь, и слушая, что же происходит в тишине, до жути боясь, что та пойдёт в общий коридор.

Но бабка вернулась, и снова легла на кровать, тихонько мыча колыбельку для своей погибающей печени.

«Трамадол-то её хорошо пробрал. Ничего себе, даже ходит»… Галя думала, понемногу погружаясь в сон. Старуха не шумела.

Отключившись будто бы на минутку, Галя проснулась по будильнику ровно в половину шестого.

Прежде чем встать, она, по давней привычке, потихоньку выпрямила ноги, закинув их на подлокотник. На диванчике она не могла вытянуться, и тело затекало. Полежав минутку, поднялась. На улице уже ездили редкие машины. На удивление, выспалась прекрасно, и проснулась без своего всегдашнего дурного настроения. Лёгкость какая-то играла в ней.

Уже было светло, быстро прибравшись, Галя, слушая тишину в коридоре и за стеной, начала краситься, но увидев себя в зеркале, только засмеялась – через всю правую щёку у неё шёл сонный замятыш от наволочки. Умывшись холодной водой, она всё-таки накрасила ресницы, но всю остальную штукатурку решила приберечь на потом.

Галина была совершенно уверена, что бабка уже умерла, и, собираясь, знала, что сейчас начнётся утренняя тягомотина, с которой нужно справиться быстро и чётко.

Первым делом, она пошла в лакшери.

Старуха лежала на спине, голова чуть скатилась на бок, и нижняя челюсть расслаблено отстала, открывая рот. Глаза были полузакрыты, и в них всё ещё поблёскивали остатки слёз, не высохших после ночной агонии, обострённые скулы, облепленные кожей внезапно показали Гале, как красива была эта женщина в молодости: вглядываясь, она нашла лицо даже смутно знакомым. Смерть всегда преображает людей.

Старуха, с момента появления в больнице, была перекошена рожей, страдание и гнев иссушили, обезобразили её, морщины путали черты, превращая  лицо в напряжённую маску.

Теперь бороться было не с чем. Старуха дождалась смерти, и расслабилась окончательно.

Руки её были неестественно загнуты под спину, ноги скрещены, и вся она была вывернута по хребту. Видимо, боли под конец стали совершенно нестерпимыми. Удивительно, почему она не кричала.

Галя, не желая её трогать, и понимая, что если тело сейчас не выпрямить, то трупное окоченение завяжет его узлом, поспешила на пост, чтобы вызвать санитаров из морга. Там, естественно, никто не брал трубку, тогда Галя дозвонилась до реанимации, они были рядом, и пройти по общему коридору десять метров было сподручнее, чем ей бежать с пятого этажа и через два корпуса.

Попросив дежурного, а трубку взял врач, которого она не знала, – прислать из морга каталку с санитарами, она назвала отделение и палату, не став даже слушать уточняющих вопросов.

Понимая, что некоторые пациенты скоро начнут вставать на анализы, она торопилась сделать так, чтоб бабку прокатили по коридору как можно быстрее, не на виду у всех.

Глянув на часы и бумажку с номерами, посчитав, что звонить и сообщать о смерти ещё рано, – Галя поднялась и пошла в ординаторскую, будить своего доктора.

Доктор был молодой, неопытный, и проходил ординатуру на отделении, его всегда ставили дежурить с Галей, потому что она-то точно знала, что делать, и не наводила суеты, тот благодарно спал всю ночь, и медсестры беспокоили его крайне редко, зная, сколько всякого ещё придётся выхлебать мужичку на выбранном пути.

Растолкав своего начальничка, Галя свистнула ему про бабку и они оба вернулись к посту, где-то вдали уже грохотали носилки, эхом донеслось до них торопливое хлопанье дверьми и подпрыгивающий гул от железных колёсиков.

– Да чтоб их черти взяли, сейчас всех перебудят! – Галя оставила доктора в палате, а сама выскочила в коридор, тихонько побежав навстречу санитарам в своих мягких тапочках.

Завидев их на углу, Галя замахала им рукой, потому что недотыкомки запутались, и уже собирались проехать в сторону врачебных кабинетов. Жестами она ругалась на них, прикладывая палец к губами, шла к ним.