Город теней

Тень ощущала не злобу, а скорбь, которая, как песня или река, неслась сквозь неё, по ней. И тень текла с ней, ведомая этим чувством в место, которого не знала. По замёрзшему небу, где звёзды съёжились от холода, а луне не хватало плаща с овечьей подкладкой. Тень, не чувствующая холода, достигла места, где даже она узнала его ледяную хватку. Она неслась дальше и дальше, раня себя холодом, потому что эта боль и этот холод были похожи на боль, которую вызвала смерть её друга. Она кричала от холода. Кричала, как младенец, когда его нежной кожи касается зимний ветер. Она кричала так же, но никто не пускал её обогреться. Не было ни тепла, ни родителя, ни друга, только холод.

Далеко внизу заорали бакланы, и тень бросилась к ним. Она падала, как упал её друг: мёртвый груз, мешок муки или сахара, который бросили с высокой башни. Только она состояла не из крупиц муки или кристаллов сахара, а из тьмы. Но у неё была масса. Тень падала сквозь облака. За ними виднелось серое море, по которому перекатывались белые волны. Тень ударилась о воду, как молот кузнеца ударяет по наковальне. Её мозги разлетелись бы во все стороны, как молоко из упавшего на пол пакета, будь она человеком. Но она была не человеком, а тенью, и она разлетелась на миллиард частиц чистой тьмы.

Она вошла в солёную грязную воду, где змеились угри, спали бурые дельфины и плавали водоросли. Огромный холодильник в холодный час холодного сезона. Она ощутила, как медленно сама собой принимает почти человеческую форму. Разочарованную, пустую, расплывчатую, как облако. Ничто.

– Зови меня ничем, – сказала она себе, – Зови меня никем. Зови меня потерянной.

К ней подплыл любопытный тюлень, усатый и тёплый. Она бессмысленным взором посмотрела в его чёрные глаза, а он глядел на неё.

Чего бы она только не отдала за тепло, за уют.

7. Море

Тоби медленно вынырнул из глубокого сна и теперь лежал, ещё не проснувшись окончательно, в полной уверенности, что он снова на Арнольд-стрит. Но стена, к которой он обычно прижимался во сне, оказалась с другой стороны. Он подумал, что каким-то образом перевернулся во сне ногами к подушке. Но, открыв глаза, увидел не крыши домов на другой стороне улицы, а бело-голубое небо через маленькое окошко в толстой каменной стене. Тоби резко сел.

Девочка пропала. Альфред тоже. Тоби выполз из-под спальника и оделся. Его одежда высохла. К своему полнейшему изумлению, он обнаружил перед камином два ботинка вместо одного. Тот, который утонул в трясине, был весь в грязи. Тоби натянул ботинки и выскочил наружу.

Девочка стояла недалеко от дома. Она повернулась к Тоби, но тот уже искал Альфреда. Кот восседал тут же, на кочке. Тоби ощутил волну облегчения.

Они находились посреди верещатника, дорога проходила в пятидесяти метрах от дома. Утреннее солнце окрасило снежные шапки далёких гор в розовый. Горный хребет протянулся с севера на юг. На северных склонахлесане было, поэтому пожар их не тронул. Горы были похожи на тела гигантов: камни – их плоть, а трава, мох и кустарник – кожа или одежда. Горы, ближайшие к пастушьему домику и другие, которые простирались южнее, были покрыты сгоревшим дочерна лесом. С некоторых склонов до сих пор поднимался дым, который ветер уносил на восток. Тоби подумал, если ветер западный, дом лесника Виджена мог уцелеть. И это хорошая новость. Тоби как ни старался, не мог вспомнить, есть ли горы в той части страны, куда они с мамой переехали. И это определённо не было хорошей новостью.

– Я вспомнила своё имя, – сказала девочка.

Она была ужасно, неестественно бледной. При свете дня это бросалось в глаза.

– И как тебя зовут? – Тоби пришлось спросить, потому что девочка замолчала и не собиралась продолжать.

– Тамурлейн.

– Тамурлейн, – повторил Тоби, чтобы запомнить. – Что-нибудь ещё ты вспомнила?

Девочка покачала головой.

– Наверное, у тебя шок, вот ты и не можешь вспомнить. Кстати, спасибо, что нашла мой ботинок.

Она снова не ответила. Тоби прикинул, не будет ли грубо спрашивать про её бледность. Он решил, что всё-таки это будет как минимум невежливо, и решил позавтракать.

А после завтрака они поссорились. Мама учила Тоби всегда убирать за собой и оставлять любое место таким же чистым, как до него. Но Тамурлейн оставила отодвинутый стул, крошки на столе и мятые одеяла на кровати.

– Надо прибраться перед уходом, – сказал Тоби выплывающей наружу Тамурлейн. – Мы здесь гости.

Тамурлейн не отреагировала, но Тоби не собирался убираться за неё. Он вышел наружу. Тамурлейн играла с Альфредом.

– Прошу прощения, Принцесса, – саркастично сказал Тоби, – для вас это слишком тяжкий труд?

Тамурлейн неожиданно вскочила, её глаза горели.

– Никогда меня так не называй.

Она застала Тоби врасплох, и тот растерялся. Тамурлейн развернулась на пятках, отошла на заросший вереском берег топи и села там.

– Идиотка, – пробормотал Тоби и пошёл прибирать в домике.

* * *

– Я вспомнила кое-что ещё, – сказала Тамурлейн.