Город вторых душ

Вот и зачем тебе это нужно, добродетель? В народ потянуло? Скучно, когда все по одному слову отца решается? А правда, взять бы и переложить на тебя и обещание это дурацкое, и загадки, и чувство вины – глаза-то вон как горят, до того приключений хочется. И даже имя-прозвище многообещающее. Волшебник, блядь, в голубом вертолете, решала богоданный. Но не тебя я перед ней крестил – себя…

– Мага – твое настоящее имя? – думал, что спросил мысленно, оказалось – вслух.

– Нет. Геймерское прозвище. От «Магистр» – нас таких двое было: я и еще один парнишка из Москвы. Я уступил и переназвался Магой.

Что и требовалось доказать. Не твоя это доля.

– Макс, – сказал Мага и протянул руку, будто они знакомились впервые. – Макс Колдун.

Шах и мат тебе, Северьяшка. Шах и мат.

* * *

Прицелился он неудачно – вышел из полупути прямо в крест. Отскочил, но по бедру все равно царапнуло, даже сквозь джинсы почувствовал. Потер больное место, осмотрелся. Крикнул:

– Игнат!

Не успели они отыскать друг друга взглядами, как на ставшего видимым Есми налетела Марина. И откуда только взялась? Дежурила здесь, что ли? Чтобы не таращиться на них, как идиот, Северьян задался целью понять, где она оставила машину. Знакомая дурными воспоминаниями «селедка» с открытой дверью белела на обочине чуть поодаль, на другой стороне трассы – Марина рисковала, перебегая дорогу в такой темноте. Прямо сейчас мимо на огромной скорости пронеслась фура. Северьян пригладил волосы, растрепанные ветром, и взъерошил их снова.

– Я думала, ты пропал, а ты здесь. А ты здесь, ты не пропал, – причитала Марина.

– Что такое куделька?

Оба посмотрели на него так, будто он только что возник перед ними из воздуха.

– Что такое, мать твою, куделька? – повторил Северьян.

– Я не… – Марина отчего-то решила, что вопрос адресован ей, но Северьян не моргая смотрел на Игната.

– Ты говорил это слово. Вы все, чертовы мертвяки, его повторяете.

– Не смей! – взвилась Марина, но Северьяну было не до нее. Он, пожалуй, мог бы поколотить парня, если б тот решил уйти в несознанку, но Игнат неуверенно кивнул. Медленно, но вспомнил.

– Мы слышим…

Северьян дал ему время, хотя стоило невероятных усилий не встряхнуть его как следует, чтобы ускорить процесс.

– Слышим детские голоса.

– Какие еще, к черту, детские голоса? – не выдержал и рявкнул Северьян. Слишком много детей стало вдруг в его жизни. Слишком много детей, с которыми ничего хорошего не происходит. Одержимых, мертвых или умирающих. И всем было что-то от него нужно. Что-то, чего он не мог пообещать.

– Мы… не знаем, – признался Есми. – Они все время плачут. И просят…

– Найти кудельку, – договорил Северьян обреченно.

Игнат кивнут в ответ.

– А вы… Ты понимаешь, где они? Где эти плачущие дети? В нашем городе? Может, в другом? На соседнем континенте?..

– Точно не знаю. Близко.

– Ладно, – сказал Северьян. – Ладно.

Он принялся ходить туда-сюда вдоль дороги в надежде, что движение либо избавит его голову от мыслей, либо подкинет новых, чуть более полезных, чем «мать-мать-мать». Ни того ни другого не произошло.

– Раз ты их слышишь, – поинтересовался он на всякий случай, – может, спросишь чуть более точный адрес?

– Они не говорят со мной. Ни с кем не говорят. Там, где они заперты, нет ни звуков, ни запахов. Только их голоса.

– Они говорят что-то еще?

– Нет.

– Откуда же ты знаешь, что они заперты?

– Я слышу. Звук доносится очень странно, будто из замкнутого пространства.

– Эти дети, – сказала Марина. – Они же мертвые, да?

– Они как я, – пояснил Игнат, обнимая ее за плечи. – Не мертвы и не живы. Они потеряны. И очень напуганы.

– Много их там?

Каким-то седьмым чувством Северьян догадался, что она задает вопросы неспроста, словно о чем-то догадалась, и не перебивал.

– Я не знаю. Голоса разные, сложно понять. Но они не вместе. Кто-то ближе, кто-то дальше, кто-то совсем далеко. Детские голоса похожи. Я не понимаю, сколько их. Но, кажется, становится больше…

– В машину.

Северьян и Игнат последовали за ней, ставшей вдруг невероятно решительной, не сговариваясь. Дверцы «селедки» отрезали тревожные звуки ночного леса. Марина включила чахлую желтушную лампу и достала смартфон. Пока она что-то листала – и ее лицо со сведенными к переносице бровями ярче лампы подсвечивалось экраном, – оба спутника терпеливо помалкивали.

– Дети, – повторила она, – чтоб я сдохла, если это не они.

И протянула смартфон Северьяну.

Это был новостной «Телеграм»-канал с дурацким названием «Мяль в кустах».

– Что за голимая постирония? – скривился Северьян, но послушно пролистал заголовки. Потом еще раз. И еще.

– Дерьмо.

Телефон перекочевал к Игнату, и пока тот изучал контент куда внимательней, чем вторая душа, Северьян боролся с тошнотой. Тошнота побеждала.

– Я… – булькнул он уже с полным ртом. – Простите.

Хорошо, что успел открыть дверь. В нем не было ничего, кроме настоек, а теперь и их не осталось.

– Спасибо, что не в салон. – Марина смотрела на него через зеркало заднего вида, и глаза ее были больны. – В общем, я думаю, речь об этих украденных детях.