Город заблудших (ЛП)

Группа на сцене в клубах дыма играет что-то успокаивающее. Настраивает народ на то, что бар вот-вот закроется. Просто сидеть и слушать музыку приятно. А посетители больше заняты друг другом, чем исполнителями. Флиртуют, смеются над какими-то шутками. Несколько минут мы молча слушаем музыку, пока официант не возвращается с напитками.

Я делаю глоток:

– Как по мне, так настоящий.

– Вполне.

– Ну и где этот демон? Неужто выскочит из-под сцены с рогами и вилами?

– Нет. Он за баром, обслуживает клиентов. – Габриэла машет в сторону огромного чернокожего мужика с аккуратной эспаньолкой и ручищами размером со стволы деревьев. Он трещит с сексапильной блондинкой в красном платье, которая то и дело затягивается сигаретой, и стайкой телочек, у которых на лбу написано «Трахни меня». – Пойдем, познакомлю.

Мы проходим мимо столиков. Я слышу разговоры. Большинство из них не разобрать. Разные языки, всевозможные акценты.

– Дариус, – здоровается Габриэла, плечом отпихивая блондинку, которая дарит ей презрительный взгляд.

– Развлекайся, зайка, – говорит блондинке Дариус глубоким голосом, прямо как у Барри Уайта [31]. – Свидимся позже.

Та недовольно щурится на нас и в облаке гнева уходит.

– Дариус, это Джо Сандей. Джо, это Дариус.

– Покойничек! – Дариус хватает меня за руку и неистово трясет. Рукопожатие у него – как у дробильной установки. – Наблюдал я за тобой, было дело. Любопытный ты тип, покойничек.

– Тоже рад знакомству, – отзываюсь я.

– Еще б ты не был рад. Зайка, – говорит он Габриэле, – ты наконец-то пришла дать мне отведать твоего сладкого-пресладкого медку?

– Ты знаешь правила, Дариус.

Он закатывает глаза:

– Правила для телочек. А как насчет тебя, покойничек? Перепихнуться не изволишь? – Он смотрит на меня так, что любой порноактер бы обзавидовался.

– Сам сказал, я покойник.

– Это вовсе не значит, что твой инструмент в отставке. – Он хватает себя за яйца и похабно виляет задом. – Подумай. Если что, я всегда здесь.

Дариус берет с полок разноцветные бутылки, достает какое-то пойло из-под стойки, заливает все в шейкер со льдом.

– Мне тут барышня нашептала, что у тебя есть для меня кое-какая информация.

– Задешево беру, втридорога продаю. – Он наливает свою смесь в два бокала для мартини. Жидкость в стекле клубится, как мозги Тимоти Лири [32], – яркая и блестящая. Дариус подвигает бокалы к нам. – Напитки за счет заведения, но информация дорогого стоит. Что предложишь взамен?

Габриэла одаривает его мрачным взглядом:

– Запиши на мой счет. Условия все те же.

– У-уух! – говорит Дариус. – А ты ей нравишься, жеребец, – и игриво толкает меня кулаком в плечо. Наклоняется ко мне и смотрит прямо в глаза. – Ну ладненько, те же – так те же. Рассказываю тебе правила, покойничек. Ты задаешь три вопроса – я даю три ответа. Если тебя мои ответы не устраивают, крепись. Comprend'e [33]?

– Три вопроса, значит. А откуда мне знать, что ты не соврешь? И вообще, с чего мне думать, что ты знаешь правду?

– А ниоткуда и ни с чего. Однако у нас есть Габриэла, которая может за меня поручиться. Впрочем, как знать, можешь ли ты ей доверять.

– И мне это ничего не будет стоить?

– Счет оплачивает леди.

– Минуточку, – встревает Габриэла, – я оплачу счет, только если он согласится отдать мне камень.

– Ах, – вздыхает Дариус, выпрямляется и складывает на груди руки, – обожаю нюансы. Так как, покойничек? Отдашь камень ей или сам припрячешь? А может, преподнесешь его нацисту на блюдечке и посмотришь, что он с ним сделает? Или, может быть, все-таки оставишь при себе и перестанешь разлагаться?

– Погоди-ка, повтори.

– Сволочь ты, – шипит Габриэла.

Дариус улыбается. У него крупные белые зубы.

– Я всегда считал, что переговоры проходят куда интереснее, если все карты выложены на стол.

– Что, черт тебя дери, ты мне недоговариваешь?

Габриэла трет ладонями глаза.

– Проклятье. Хрен с тобой. Разлагаешься ты только потому, что камня нет рядом. Чем дольше ты вдали от него, тем тоньше между вами связь. Окончательно это тебя, конечно, не убьет, но ты превратишься в натуральную ходячую мумию.

Ну разумеется. И почему я сам не догадался? Хотя кое-что все равно не складывается.

– Тогда почему я перестал гнить, когда… – не могу даже договорить.

– Сожрал проститутку? – заканчивает за меня Дариус.

Судя по виду, Габриэла в шоке.

– Ага, – говорю я, – спасибо.

– Всегда пожалуйста, покойничек.

– Минуточку, а что произошло? – спрашивает Габриэла.

– Наш покойничек знает подход к дамочкам. Точнее к их сердцам. – Дариус царапает скрюченными пальцами воздух. – Всего-то и нужно – забраться под ребра и вытащить. По сердцу в день – и никакого разложения.

– Я слетел с нарезки, – объясняю я. – Убил женщину и съел ее сердце.

– И даже не трахнул на прощанье, – говорит Дариус. – Потому что это очень, очень неправильно! – Он кладет руки на щеки и открывает рот. Ни дать ни взять – маска из «Крика».

– Зато, – говорю я, глядя на обалдевшую Габриэлу, – я хоть мозгами не закусываю.