Город зеркал. Том 1

Перед ним на барной стойке стоял бокал вина. Наши взгляды встретились, казалось, дольше, чем следовало. Я подметил сильный запах пота, который он пытается скрыть одеколоном. Его глаза оглядели мою грудь, а на обратном пути задержались на моем рте.

– Я вас никогда раньше не видел?

Ага, подумал я. Быстро оглядел бар. Женщин не было, вообще.

– Не думаю. Я здесь новенький.

– С кем-то познакомились?

– До нынешнего момента – нет.

Он улыбнулся и протянул руку. Без обручального кольца.

– Меня зовут Скотт. Позвольте вам выпивку купить.

Спустя тридцать минут, одетый в его костюм, я оставил его в переулке, корчащегося, с пеной на губах.

Я думал зайти в мою старую квартиру, но отказался от этой идеи; она никогда не была для меня домом. Что есть дом для чудовища? А для любого другого? Для каждого из нас существует место, географическое, являющееся средоточием, настолько пропитанное воспоминаниями, что в нем прошлое становится настоящим. Было поздно, третий час ночи, когда я вошел в главный зал Центрального вокзала. Рестораны и магазины давно закрылись, входы в них были перегорожены решетками; на табло над билетными кассами были выведены лишь отправления утренних поездов. В здании осталось совсем немного людей – сотрудники транспортной полиции в кевларовых бронежилетах и поскрипывающих кожей портупеях, парочка в вечерней одежде, прибежавшая на поезд, который давно ушел, старый чернокожий мужчина со шваброй в руках и наушниками в ушах. Посреди мраморного зала возвышалась информационная кабина с венчающими ее легендарными часами. Встретимся у киоска, того, что с четырьмя часами… Самое известное место встреч в Нью-Йорке, возможно, самое известное в мире. Сколько судьбоносных встреч произошло в этом месте? Сколько обещаний было дано, сколько ночей любви последовало за этим? Сколько поколений появились на свет просто потому, что мужчина и женщина договорились встретиться здесь, у подножия этого многоэтажного часового механизма, блестящего стеклом и бронзой? Я запрокинул голову к потолку со сводом будто стенка бочки, в сорока метрах надо мной. Когда я взрослел, его красота была затуманена слоями угольной сажи и никотина, но то был старый Нью-Йорк. Тщательная чистка в конце девяностых вернула ему роскошь и блеск астрологических символов, выполненных из сусального золота. Телец, Близнецы, Водолей с кувшином воды, молочная полоса Млечного Пути, части нашей Галактики, которую видно только в самую ясную ночь. Малоизвестный факт, но известный мне как ученому, – то, что небо на потолке Центрального вокзала изображено наоборот, зеркально тому, как мы его видим. Легенда гласит, что художник использовал средневековый трактат, на котором небеса были изображены не изнутри, а снаружи – так, как их видит Бог, а не человечество.

Я присел у самого верха лестницы, ведущей на западную часть галереи. Один из транспортных полицейских мгновенно глянул на меня, но я теперь был одет как уважаемый человек, «белый воротничок», и не выглядел ни засыпающим, ни пьяным. Так что он не стал смотреть на меня внимательно. Я начал оценивать окружающее с точки зрения логистики. Центральный вокзал был не просто местом остановки поездов, он являлся сплетением основы города, его огромного подземного мира тоннелей и станций. Каждый день люди проходили тут сотнями тысяч, и большая их часть глядела исключительно себе под ноги. Другими словами, идеальное место для моих целей.

Я ждал. Шли часы, превращаясь в дни. Похоже, никто не замечал меня, а если и замечал, то не придавал значения. Слишком много другого происходило в мире.

А затем, когда прошел некий неизвестный мне интервал времени, я услышал звук, которого не слышал прежде. Звук, который издает тишина, которую больше некому слышать. Наступила ночь. Я встал со своего места на ступенях и вышел наружу. Нигде не горел свет, темнота была настолько всеобъемлющей, что я будто оказался в море, во многих милях от берега. Я поднял взгляд и узрел любопытнейшее зрелище. Звезды, сотни, тысячи, миллионы, застывшие в своем медленном вращении вокруг пустого мира, так, как они делали с начала времен. Лучики их света падали на мое лицо, будто капли дождя, струящиеся из прошлого. Я не понимал, что я чувствую, знал лишь, что чувствую это. И в конце концов я начал плакать.

15

Итак, к моей скорбной истории.