Город живых

– …Вот мои бойцы. Сегодня с ними поедешь, – указывая на нас, говорит Дима с каким-то бугаём.

Твердые мышцы, бритая голова, взгляд прожигающий. Мужчина смотрит на нас слегка с презрением. На нём военная форма. Она смотрится на нём гармонично. Берцы в цвет формы. Китель и штаны обтягивают накаченное тело. Он создан, чтоб убивать, думаю про себя. Профессиональный военный. Хотя я и ошибался. Оказывается, он даже не служил, но видимо, война была у него в крови, если Шум нашёл себя в этом.

– Все готовы? Сейчас будем выходить, – командует Шум.

Командный голос. Ему хочется подчиняться. В его голосе есть что-то убеждающее, что даёт уверенность в том, что он не бросит. Он знает, с чем нам придётся иметь дело на передовой. Подскажет, вдруг что. Это я сам себя успокаиваю, но в сжатой бронеплитами грудной клетке сердце отстукивало бешеный ритм.

– Всё, давай, Кира. Мы поехали. За своих не переживай. Они в надежных руках. Ну что, парни, готовы увидеть войну?

Я проглотил кислую слюну и уже молча иду за командиром. Мне по спине бьёт ладонью вдогонку начальник. Мол, ты готов. Не переживай. Этот жест понятен. Он пытается меня ободрить, но пока это слабо получается. Мне казалось, я иду на эшафот.

Глава 15 Спартак

Шёл белый пушистый снег. Прекрасный день. Или мне так казалось. Мне хотелось дышать. Не хватало воздуха. То ли от бронежилета, то ли я пытался хвататься за каждое мгновение. Ветерок подул мне в лицо, когда дверь офиса открылась и я вышел сразу за Шумом.

– Вот наш «джихад»-мобиль. На нём поедем.

У входа нас ждал белый минивэн. Странно. Почему именно белый. Обычно транспорт пытаются скрыть, а белый цвет сразу бросается в глаза. По нему ударят. Снега не так много, чтоб в нём затеряться. Слякоть и мерзость. Но мне почему-то она нравилась. Хотелось быть здесь. Быть частью этой жизни. Быть частью живых.

– Стажёр поедет впереди, а фотограф сзади с Шахтёром. Там нет окон. Потерпишь. Скучно не будет.

Должно быть, именно так Дима меня представил Шуму. Меня злило это прозвище. Никогда в жизни у меня не было никаких кличек, а это казалось унизительным. Но нужно признаться, что я действительно всему только учился. Но эго никогда не позволяет принимать критику адекватно.

На моей шее висит фотоаппарат. При каждом шаге он бьётся о бронежилет. Думаю, что нужно поберечь камеру, и придерживаю её рукой. Открываю дверь и залезаю на переднее сиденье. Мне в глаза бросаются всякие безделушки на торпеде. Одна из этих безделушек – пуля калибра 7,62. Рядом с ней болтается небольшая ящерица из бисера. Помню таких со школы. Мои одноклассницы любили делать такие и дарить друг другу. Одна случайно попала ко мне в руки. Где-то дома она валяется. А быть может, и нет. Думаю, что давно её не видел. Она чертовски похожа на эту, которая сейчас лежала в обнимку с пулей.

Бусик пошатнулся. Значит, пацаны погрузились. Шум подходит со стороны водителя и садится за руль.

– Ну что, поехали?

– Поехали, – на выдохе говорю я. Явно выдал себя.

– Так что, ты первый раз едешь в опасные места?

– Да, как-то раньше удавалось их избежать. Сегодня не вышло, – тараторю я, чем ещё больше выдаю свой страх.

Он заговорил своим низким и хриплым голосом. Голос казался теплым и довольно знакомым, будто я всю жизнь знаю этого человека и могу доверить ему самое дорогое – свою жизнь.

– Знаешь, я же не первый раз еду туда. Постоянно там бываю. Видел многое. Сколько всего повидал за лето две тысячи четырнадцатого. Бывало вот так тоже соберемся ехать. Едет отряд. Всяких полно. Кто-то служил, кто-то в Афгане был, кто-то после школы записался в ополчение. Разные, в общем. Только выходим. Первый свист – и нет молодого. Пуля нашла его. Притянул он сам её своим страхом. Она чувствует, когда человек боится, и забирает его.

Машина подпрыгнула на лежачем полицейском. Мы подъезжали к одному из тыловых блокпостов. Шум поздоровался с бойцами и поехал дальше. За нами оставался мирный город.

– А бывает наоборот. Прошел кучу боев. Опытный боец. Смерть несколько раз посылал куда подальше. Получает увольнительную. Идёт по улице и падает кирпич на голову. И нет его. Так что я хочу сказать, – он сделал крутой поворот, и машину немного занесло, – бояться не нужно. Особенно на фронте.

Будь спокоен и уверен в себе. Смерть, когда ей нужно, обязательно возьмет своё. И ты от неё не убежишь. Так чего тогда переживать? Не думай о смерти. Думай о жизни. Живи здесь и сейчас. А когда придёт время, ты уже и не узнаешь, как оно.

И на душе стало так легко. Будто я стал невесомый. Пушинка. На мне больше не лежала ответственность за собственное сбережение. Инстинкт самосохранения замолк. Я знал, что не умру. Тут ещё и вспомнилась картинка с хиромантского сайта. У меня же линия жизни длинная. Точно не умру.