Город Зверя

Я знал, что если я объясню этим безумцам, как пользоваться двигателем внутреннего сгорания, они с его помощью могут создать какие-нибудь новые аппараты, кто знает, для каких целей предназначенные. Это было очень опасно. Но я сделал вид, что согласен, так как знал, что все равно сами они не смогут построить такой двигатель прежде, чем я успею вернуться с подкреплением, чтобы вылечить жителей города от болезни, которой они все заразились.

— Ты покажешь? — спросил один из Одиннадцати.

— Я покажу, — согласился я.

— Когда?

— Утром.

— Утро. Да.

— Мы вернемся на наш корабль?

— Нет.

— Почему?

— Вы останетесь или не останетесь. Мы не знаем. Поэтому вы останетесь здесь.

Я поежился.

— Ну хорошо, тогда, я думаю, мы сможем где-нибудь поспать до утра. — По крайней мере, мы восстановим силы, они нам утром понадобятся.

— Да.

— Есть здесь где-нибудь гостиница?

— Да, но вы там не остановитесь.

— Почему? Вы можете приставить к нам стражников, если вы нам не верите.

— Да, но вы умрете или не умрете. Мы не знаем. Вы останетесь здесь.

— Не понимаю, почему мы должны умереть?

— От чумы умирают.

Я все понял. Они не хотели, чтобы мы заразились чумой, которая все еще, как мы решили, свирепствовала в городе. Это место было, наверное, лучше всего защищено от нее. Мы согласились остаться.

Нас провели из комнаты по короткому коридору, в конце которого находилась лестница, ведущая вниз, в подземелье дворца.

Ми спустились по ступенькам и оказались в коридоре со множеством дверей. Все это было очень подозрительно, слишком уж похоже на камеры в тюрьме.

Я спросил мужчину, который привел нас сюда, что это такое.

— Здесь хранятся неисправные головы, — ответил он.

По всей вероятности, здесь держали тех, кто все еще мог быть полезным Сенд-Амриду, но был признан сумасшедшим.

Очевидно, к таким людям относились и мы. Что ж, если у меня не собирались отнимать оружие, я готов был позволить им запереть нас на ночь, может, потом нам удастся все же починить мотор, вернуться в Варнал и там решить, как избавиться от двойного проклятия, висевшего над городом, от двух царивших тут болезней — чумы и сумасшествия. Я не мог не думать, что это было сочетание, редкое для Марса, где болезни — вообще редкость, но довольно частое для Земли. Я также хотел понять, приведут ли какие-либо другие болезни, если они вдруг появятся на Марсе, к таким же последствиям. Я надеялся, что нет, и думаю, я был прав.

Я ученый, а не философ. Я предпочитаю действовать, а не размышлять. Но случившееся глубоко потрясло меня. Я чувствовал, что должен объяснить, почему я предпочитаю Марс Земле. На Марсе люди усвоили один урок они знают, что может произойти, если очень настойчиво стремиться к совершенству. Они научились ценить человеческую личность превыше всего, уважать не только сильного, но и слабого, ибо в каждом из нас есть и сила и слабость. То, что мы называем силой или слабостью, порождается прежде всего обстоятельствами, в которых мы оказываемся.

Отчасти из-за этого я и ненавидел тех существ, в которых превратились жители Сенд-Амрида.

Возможно, в конечном итоге окажется, что для разрешения этой проблемы потребуется умение владеть мечом и ловкость. Но я сначала все взвешивал и только потом хватался за меч.

На Марсе действительно лучше, чем на Земле, и ты сам должен понять почему. Судьба была милосерднее к Марсу, чем к Земле: здесь было меньше болезней, здесь живет меньше людей, и поэтому у каждого есть шанс стать собой.

Человек с мертвым лицом открыл одну из дверей и отступил, пропуская нас внутрь.

Я очень удивился, увидев, что в комнате, а точнее, в камере, уже кто-то был. Этот человек был мало похож на Одиннадцать; искорка в его глазах напомнила мне о враче, которого мы встретили в городе.

— Нехорошо, что он здесь, — сказал человек с мертвым лицом, — но другого места нет. Не говорите с ним.

Мы молча прошли в камеру, проводили нашего недавнего спутника глазами и увидели, как он закрыл за собой дверь. Услышав, как упал засов, мы поняли, что мы в тюрьме. Нас успокаивало только то, что нам оставили наше оружие.

— Кто вы? — спросил наш сосед по камере, когда шаги человека с мертвым лицом замерли вдали. — Почему Номер Шесть посадил вас сюда, не отняв у вас оружия?

— Значит, это был Номер Шесть? — улыбнулся я. — Он нам не представлялся.

Человек в ярости подскочил ко мне.

— Ты смеешься… над этим?! — Он показал на дверь. — Ты что, не понимаешь, над чем ты смеешься?!

Я перестал смеяться.

— Конечно, — ответил я. — Мне кажется, если мы намереваемся что-то против этого, — я кивнул в сторону двери, — предпринять, нужно попытаться самим не сойти с ума и не стать такими же безумными, как те, с кем мы собирались бороться.

Он посмотрел на меня, словно изучая мое лицо, а потом перевел взгляд на пол, кивая головой в ответ на свои мысли.

— Возможно, ты прав, — сказал он. — Возможно, в этом-то и была моя ошибка.

Я представил своего друга и представился сам:

— Это Гул Хаджи, король, то есть брадхи Мендишарии, лежащей далеко на севере, а я Майкл Кейн, принц Варнала, лежащего на юге.