Город Звёзд

Большую часть дня Джорджия провела, словно в полусне. За завтраком она даже внимания не обратила на то, что Рассел обозвал ее «очумелой». В первый раз за долгие годы у нее было что-то, отвлекавшее мысли от сводного брата.

Джорджия знала — даже когда была еще в Реморе, — что по возвращении в свой мир Город Звезд начнет казаться ей сном. Но она знала и то, что это не был сон. Может, у нее не было там тени, но у нее было вполне вещественное тело, она пила эль, ела хлеб и оливки перед тем, как уснуть на сеновале. Тогда она думала, что так и не сумеет уснуть — тем более, зная, что Чезаре и Паоло собираются в эту ночь отправить куда-то крылатого жеребенка и родившую его кобылицу.

Ей страшно хотелось остаться и принять участие во всём этом, но Паоло объяснил, что, если она задержится в Талии на ночь, в том мире ее тело найдут утром лежащим в постели и напрочь лишенным сознания.

«Твои родители будут напуганы, — сказал он. — Они решат, что ты тяжело больна. Тебе необходимо вернуться, и ты вернешься, как только уснешь, если будешь при этом держать в руке свой талисман.»

Паоло оказался прав. Было ли это следствием выпитого эля или двух последовательно прожитых в различных мирах дней, но уснула Джорджия быстро и глубоко.

Просыпаться в своей комнате оказалось не слишком легко и приятно. Всё казалось чересчур громким и грубым — радио, выкрикивающее последние известия и сводку погоды, даже тостер и чайник, мирно выполнявшие свою утреннюю работу, и Мора, проверяющая, всё ли у каждого готово к наступающему дню. Когда дал о себе знать мобильник Ральфа, Джорджия чуть не свалилась со стула.

Однако, несмотря на шум и суету, ее мир начал внезапно казаться Джорджии каким-то скудным — бессмысленный набор событий и дел без цели и назначения. Джорджия поняла, что образ жизни обитателей Реморы и их почти маниакальное увлечение лошадьми заставили ее чувствовать себя дома как-то неуютно — так, словно это больше не был ее родной мир.

«Забавно, — подумала Джорджия. — Я ведь провела там всего лишь один неполный день и даже не знаю, сумею ли когда- нибудь туда вернуться.» И всё же она не могла заставить себя не вспоминать об округах Реморы, о Звездном Поле, о крылатом жеребенке, о Чезаре… Так, словно она влюбилась, но не в человека, а во всё это вместе. Мысль эта поразила Джорджию с неожиданной силой. Ей нравился Чезаре, симпатичный, всего на два года старше нее. Теоретически Джорджия должна была бы неимоверно увлечься им, хоть это и было бы безумием — всё равно, что влюбиться в молодого человека с картины какого-нибудь мастера эпохи Возрождения, но ничего подобного не произошло.

Просто было так здорово провести время с мальчиком, который не ощущает к ней никакой ненависти. Джорджию, словно обухом по голове, ударила мысль о том, что так, наверное, бывает, когда у тебя есть родной брат. Впервые она дерзнула подумать, что возникающие у нее с Расселом проблемы связаны скорее с ним, чем с нею.

Большую перемену Джорджия провела в библиотеке, сев за компьютер, чтобы поискать ссылки на слова «Талия», «Ремора» и «ди Кимичи». Ни одного из них найти не удалось, хотя она испробовала самые различные формы их написания. Оставив компьютер в покое, Джорджия взялась за словарь греческой и римской мифологий, поведавший ей, что Ромул и Рем были близнецами, детьми Реи Сильвии и бога Марса.

Их рождение считалось постыдной тайной, и брат правителя страны, деда близнецов, свергнув его с престола, повелел бросить младенцев в реку. Выкормленные волчицей — эту часть истории Джорджия знала и раньше — они были затем воспитаны пастухами. Став взрослыми, они вернули деду его престол, а сами решили построить город. Сойтись во мнениях относительно того, где строить общий город, им не удалось, так что каждый решил начать возводить свой собственный. Когда стена города Ромула едва поднялась над землей, Рем с издевкой перепрыгнул через нее. Охваченный гневом Ромул убил брата.

О Ромуле было еще много чего, включая интересное упоминание о том, что никто не знал, куда девалось тело Ромула после его смерти и что его стали почитать как бога. По-настоящему внимание Джорджии привлекло маленькое примечание, в котором говорилось, что близнецы спорили о том, назвать ли их город Ромой или Реморой. Охваченная изумлением, Джорджия откинулась на спинку стула. Стало быть, в Талии схватка братьев закончилась совсем иначе, и Рем основал тот город, который она посетила, и который занял в истории Талии то же место, что Рим в истории Италии.

«Следовательно, в Талии Ромул не убил Рема», подумала Джорджия.

После школы она заглянула в магазин мистера Голдсмита, явно обрадовавшегося ей.

— Так быстро вернулась? — спросил он. — Надеюсь, не собираешься вернуть мне ту лошадку?

— Ну, что вы! — ответила Джорджия, еще утром переложившая ее в карман своих джинсов. — Я просто без ума от нее. Собственно говоря, я как раз и хотела расспросить вас о ней.

— Что ж, спрашивай, — сказал мистер Голдсмит. — Только позволь мне сначала приготовить для нас по чашке чаю.