Город Звёзд

— Но ведь он безобразен! — воскликнула Джорджия и тут же призадумалась. Она ведь видела лицо Рассела только с ухмылкой, с лицом, искаженным ненавистью. С нормальной улыбкой он, может быть, выглядит не так уж и плохо. Высокий, хорошо сложенный, с густыми русыми волосами и кари ми глазами. Джорджия вынуждена была признать, что внешне Рассел отнюдь не безобразен. Ей, Джорджии, он, конечно, всегда будет казаться безобразным из-за своего отвратительного характера. Полная противоположность Гаэтано, внешне уродливому, но такому обходительному и добросердечному, что это завоевывало ему любовь всех окружающих.

— Насчет Рассела верю тебе на слово, — сказала Алиса. — То, что ты рассказала, просто ужасно. Такой злой и жестокий человек не смог бы мне понравиться, будь он хоть писаным красавцем.

Под вечер девочки не спеша возвращались на ферму, а потом на выгоне практиковались в езде без седла. У Джорджии, благодаря некоторому опыту, приобретенному в Реморе, это получалось лучше, но быстро совершенствовалась и Алиса. Обе девочки были прекрасными наездницами, отлично чувствовавшими своих лошадей. Уже через пару дней Джорджия знала, что, уехав из Девона, будет скучать по Конкеру. Из всех коней, на которых приходилось ездить Джорджии, он был самым крупным и рослым, но с чудесным характером. Конкер всё больше и больше напоминал ей Архангела, ездить на котором Джорджии, правда, почти не приходилось, поскольку, как правило, на нем тренировался готовящийся к Скачкам Чезаре.

Скакать на неоседланной лошади было совсем не то, что ехать в седле. Менее удобно, но зато возникало ощущение полной с нею гармонии, вызванное более близким контактом колен и ягодиц с кожей лошади. (Для Рассела было бы праздником узнать об этом, подумала Джорджия). Ей уже приходилось видеть подобное единение у Чезаре, когда он становился, как выражался доктор Детридж, подобием кентавра. Джорджии всегда недоставало этого, когда она скакала во весь опор. Интересно, подумала Джорджия, что на этот счет скажет Джин, когда она вновь появится на уроках верховой езды.

Значительную часть своего времени Лючиано проводил теперь у Фалько. Распорядок каждого дня был у него таким же единообразным, как и у Джорджии в Девоне. Ранним утром он втайне получал уроки верховой езды, а затем встречал Джорджию. В Санта Фину они, как правило, отправлялись в карете, а потом проводили время с Фалько, подготавливая мальчика к предстоящей великой перемене в его жизни.

Любой случайно услышавший их уроки тальянец остался бы в полном недоумении.

— Ты должен будешь пойти в школу, — сказала Джорджия. — Если будешь жить неподалеку от нас, это будет моя школа, та самая, в которую ходил и Лючиано.

— Тебя примут в 9 класс, — добавил Лючиано, — так что выбирать предметы для изучения ты сможешь только через год. А пока тебе придется заниматься всем, что положено.

Джорджия начала считать на пальцах:

— Английские язык и литература — с этим у тебя не должно быть особых проблем, потому что после перемещения ты начинаешь говорить по-английски так же, как я, попав сюда, начинаю говорить по-тальянски. А читать ты и так любишь.

Фалько кивнул:

— Давай дальше.

— Математика и естествознание — химия, физика и биология.

— Математику и астрономию я учил, — сказал Фалько. — И немного анатомию, но, главным образом, для рисования.

— Пригодится, — заметил Лючиано. — Сможешь заниматься рисованием да и музыкой тоже.

— А как насчет языков? — спросила Джорджия. — Ты говоришь по-французски? Дайте-ка подумать. Есть в этом мире какой-то эквивалент Франции? — спросила она у Лючиано.

— Джорджия имеет в виду Галлию, — объяснил тот.

— Я говорю по-галльски, — сказал Фалько. — Это подойдет?

— Примерно то же самое, насколько я понимаю, — ответил Лючиано. — Так же, как тальянский очень похож на итальянский.

— Итальянский пригодится тебе в 11 классе, — сказала Джорджия. — Сможешь выбрать его как один из дополнительных предметов. Меня больше всего беспокоит информатика.

— А что это такое? — спросил Фалько

Остаток этого дня они провели, пытаясь дать Фалько представление о компьютерах. Освоить хотя бы основные понятия оказалось совсем не просто.

А потом дошел черед до телевидения, автомобилей, мобильных телефонов, футбола, электрического освещения, компакт-дисков, микроволновых печей и аэропланов. Глаза Фалько становились всё шире и шире. Выяснилось также, что у него громадные пробелы в истории и географии. В истории для Лючиано и Джорджии существовали четыре с лишним столетия, полностью отсутствовавшие у Фалько. Его познания в географии — той географии, где Талия располагалась в центре моря, которое Фалько именовал Средним — были почерпнуты из глобусов, во всем подобным, как понял Лючиано, глобусам, стоявшим в герцогском дворце Беллеции.