Город Звёзд

С другой стороны, Фалько был очень сообразителен и схватывал всё буквально на лету. Поскольку до тех пор, пока не будет вылечена его нога, о физкультуре и играх не могло быть и речи, у него будет возможность проводить отведенные на них часы в библиотеке, работая с книгами и компьютером. К тому же, где бы ему ни пришлось жить, там, почти наверняка, будет компьютер и доступ к интернету. Кстати, интернет оказался еще одной из вещей, объяснить которые оказалось чрезвычайно трудно. Так же, как и Родольфо, которому Лючиано в свое время рассказывал об интернете, Фалько представлял его в виде огромной паутины и не понимал, каким образом можно «войти» в нее и получить какую-то информацию.

— Разве всё это не предназначено только для избранных? — спросил однажды Фалько. И Джорджия, и Лючиано подумали, что, если бы в Талии существовал какой-то эквивалент мировой сети, Никколо ди Кимичи наверняка постарался бы держать его под своим контролем. Делиться этой мыслью с Фалько они, впрочем, не стали.

На следующий день они прочли Фалько лекцию о деньгах двадцать первого века.

— Помнишь бумажные деньги, которые я показывала тебе в Лондоне? — спросила Джорджия. — Это была двадцатифунтовая купюра. С такими в нашем возрасте дело иметь приходится редко. А вот научиться различать монеты в один фунт, пятьдесят, двадцать, десять и пять пенсов тебе надо обязательно.

Сделать это, не имея возможности показать сами монеты, было довольно затруднительно. Впрочем, представление о том, что в Англии существуют золотые и серебряные монеты, понравилось Фалько, хотя, поскольку в Талии серебро ценилось выше золота, он часто путал, какие из них выше достоинством.

Однажды на обратном пути в Ремору Лючиано поднял вопрос, беспокоивший его с тех самых пор, когда Фалько в первый раз попросил их о помощи.

— Ты всё время говоришь так, словно Фалько останется в Ислингтоне, поблизости от тебя. Но где он там будет жить? — спросил Лючиано у Джорджии. — Что произойдет с искалеченным тальянским мальчиком, когда он невесть откуда объявится там?

Джорджия на мгновенье задумалась о том, в какую часть придуманного ею плана стоит посвятить Лючиано.

— Ты ведь знаешь, что моя мама работает в социальном обеспечении? — сказала она наконец. — Вообще-то, она руководитель группы в том отделе, который занимается опекой и усыновлением. Я постараюсь устроить так, чтобы именно она подыскала ему пристанище. Думаю, что лучше всего будет, если Фалько притворится потерявшим память. Тогда будет не так уж страшно, если ему начнут задавать вопросы, на которые он не может ответить.

* * *

Фалько начали посещать странные сны. Он всё снова и снова оказывался в подземном туннеле, где навстречу ему мчался громыхающий дракон. Он оказывался внутри крохотной клетки, носившейся вверх и вниз с непостижимой уму скоростью. Он находился на самом верху сверкающей серебром лестницы, которая уходила у него из-под ног. Его костыли отлетали куда-то в сторону, и он падал ничком. В этом месте он просыпался, обливаясь потом от ужаса.

Затем он засыпал вновь, и начинался другой сон, полный совсем иных образов. Он слышал протяжный жалобный крики звук бьющих по воздуху огромных крыльев. Он знал, тем не менее, что это не птица, хотя перед самым концом сна ему удавалось уловить взглядом что-то вроде черных перьев.

Ночи были долгими и тревожными — особенно после каждого из частых приездов отца. В эти дни Фалько особенно недоставало Гаэтано. Братья и прежде не раз делились мыслями о своем отце. Нелегко было принадлежать к семье ди Кимичи и вдвойне нелегко быть сыновьями отца, чьи дела у всех на виду, так что закрывать на них глаза просто невозможно. Тем не менее, Фалько любил отца и знал, что отец его любит. Теперь же, когда герцог уезжал, Фалько думал о том, не в последний ли раз он видит отца, а с любимым братом он уже успел попрощаться.

* * *

В Беллеции Гаэтано продолжал вести двойную жизнь, проводя вечера с герцогиней, за которой он предположительно ухаживал, а дни — с кузиной, которую он по-прежнему любил точно так же, как в те времена, когда они были совсем детьми.

Понемногу, однако, чувства его к Арианне менялись. Также, как и ее чувства к нему. Он был приятным и остроумным компаньоном, много знающим и умеющим развлечь собеседника. Чем больше Арианна проводила с ним времени, тем меньше думала о его непривлекательной внешности. По правде говоря, она обнаружила, что ждет вечерних встреч с Гаэтано. И хотя она остро ощущала отсутствие Лючиано, было приятно отдохнуть в обществе знатного тальянца, которому не надо объяснять, в чем состоят роль и обязанности герцогини. Арианне приходилось теперь напоминать себе, что отец Гаэтано нес, судя по всему, ответственность за покушение на ее мать.

Гаэтано тоже помнил об этом. Ему были хорошо известны слухи о том, что герцог Никколо приказал кому-то устроить взрыв, разорвавший в клочья мать Арианны. Это делало намерение женить Гаэтано на дочери убитой еще более отвратительным и еще более характерным для герцога.