Городок мой, Сиривада

Экзаменующиеся уже сидели и писали. Экзаменаторов было двое: один молодой, лет двадцати пяти, маленького роста, с красным как помидор лицом. Он держался уверенно, говорил громко, одет был прекрасно — дорогой костюм, сверкающие лакированные ботинки. Совсем еще мальчишка, а уже преподаватель колледжа, с завистью подумал Шрихари. Другой экзаменатор — средних лет, серьезный, с пронизывающим взглядом. Первый преподаватель поторопил медленно входящего Шрихари, дал ему листок с заданием и листок для письменной работы. В то время как Шрихари усаживался за стол, прозвенел короткий звонок — это значило, что истекло уже полчаса после начала экзаменов.

Шрихари вытер лоб замызганным носовым платком, положил задание на стол и стал читать его.

В экзаменационном зале сидело человек двадцать юношей и мужчин и четыре девушки. Многих из них Шрихари помнил по первым экзаменам. Одна из девушек совсем не поднимала голову — к экзаменатору, чтобы получить задание, подходила, глядя в пол, за стол садилась, не поднимая глаз, и три часа подряд что-то царапала на бумаге. Другая все время вытирала лицо носовым платком — и без того румяная, она натерла себе щеки до кирпичного цвета. Еще две девушки сидели за одним столом и все время украдкой заглядывали друг другу в исписанные листы. Одна из них была одета в роскошное сари, на шее — дорогое ожерелье, руки унизаны золотыми браслетами. Ее соседка одета просто, и украшений на ней никаких не было, зато очень красива. Молоденькая — лет шестнадцати, со смуглой блестящей кожей, огромными, почти круглыми глазами. Походка у нее плавная, и длинная коса, когда девушка шла, красиво извивалась по ее спине, как черная змея. На предыдущем экзамене Шрихари обратил внимание на юношу лет восемнадцати и солидного мужчину в очках лет сорока. Юноша был зятем мужчины. Свадьба состоялась недавно, а теперь зять и тесть одновременно сдают экзамены. Если тесть провалится, а зять сдаст — вот будет забавная история, подумал Шрихари. Среди экзаменующихся был двадцатилетний юноша, очевидно, сын состоятельного землевладельца. Он приезжал в колледж на шикарной машине, шофер почтительно открывал перед ним дверцу, и нарядный юноша в териленовой рубашке, черных твидовых брюках, с золотой цепочкой на шее, благоухая дорогими духами, проходил в экзаменационный зал. «Как за этим отвратительным столом писать!» — раздраженно заявил он, вытирая стол шелковым платком. Потом доставал ручку с золотым пером и, написав задание быстрее всех, ровно через час сдавал работу и уезжал на машине.

О другом юноше было известно, что он работает слугой в отеле. Какой-то школьный учитель, останавливавшийся в этом отеле, помог способному мальчику; тот стал прилежно заниматься. Можно быть уверенным, что он не только успешно сдаст экзамены на аттестат зрелости, но с такой же твердой решимостью и упорством, присущим талантливым самоучкам из народа, будет продолжать учебу дальше, и никто не удивится, когда он получит звание магистра искусств. Такие люди не пасуют ни на экзаменах, ни в жизни. Шрихари завидовал этому юноше, смутно сознавая, что его собственную жизнь и жизнь ему подобных можно уложить в две фразы: «Что ты там, сверчок?» — «Знаю свой шесток!» Даже их свершения и победы мелки, ничтожны. Жену и детей прокормить с трудом удается.

Еще на экзамене по телугу Шрихари обратил внимание на двух юношей. Один из них, тощий как жердь, писал с лихорадочной быстротой, непрестанно поглядывая на свои ручные часы, которые лежали перед ним на столе. Когда время истекло и все сдали свои работы, он продолжал писать, не поднимая головы, пока к нему не подошел преподаватель. Очевидно, если бы экзамен длился шесть часов вместо трех, ему все равно не хватило бы времени. Рядом с ним сидел лохматый парень, казалось, что волосы его никогда не знали гребенки. Вид у него был какой-то сонный, и он все время зевал. Получив задание, он полчаса смотрел на него мутным взором; потом, наконец, достал из кармана ручку и, надписав на чистом листе свое имя, начал рисовать вокруг него цветы и лианы. Еще через полчаса, когда прозвенел второй звонок, он положил перо на стол и долго зевал. За третий получасовой период он нехотя написал несколько строк, а после третьего звонка быстро спрятал перо в карман, отдал листок удивленному преподавателю и вышел.

Один юноша на экзамене по телугу долго пытался вытащить из носового платка шпаргалку. Другой шепотом спрашивал соседа о правилах просодии, но оба были приведены к порядку бдительным молодым преподавателем.