Городская сюита

Сокращая путь, он шел дворами, и в одном из них присел под детским грибком, переводя дыхание и боясь, что не хватит сил дойти до дома. На такси деньги не взял, да и не полез бы сейчас в машину. Любой контакт с людьми казался мучительным. Он был рад, что идет дождь, а улицы пустынны. И что он может оставаться на них совершенно один — это было единственное, чего ему сейчас хотелось.

Дворик, в котором он сидел, освещался двумя фонарями. И вдруг, бросив взгляд на заросли кустов, окаймлявших площадку, Дольников замер. В переплетении веток и листьев, темных, мокрых, освещенных тусклым светом фонарей, он увидел картину дочери, ту самую, которая висела у нее на стене.

«Она назвала ее «Дождь», — вспомнил Дольников. — Боже, как точно она это изобразила! Но откуда знала… Господи, девочка, как ты талантлива! Я же не понимал, понятия не имел… Я ничего не знал! Прости меня, милая, прости…»

Он заплакал, и сидел, не вытирая слез. Мысли текли сами по себе, не мешая и не мучая, но делая все сильнее намерение поскорее все закончить.

«Кто я теперь? — думал он, глядя на блестящие под дождем кусты и мерцающие окна домов. — Кто я есть? А есть я полное ничтожество. Зачем жил, для кого? Исключительно для себя, для собственных желаний… И вот разрушил свою жизнь, и жизнь своей семьи… И едва не разрушил еще одну. Нет, дальше так нельзя. Все это не имеет смысла… В таком исполнении — никому моя жизнь не нужна. А мне тем более…»

Он добрался до дома через час, насквозь промокший. В отбитом боку болело так сильно, что он едва сдерживал стоны. Подъем по лестнице едва не лишил его сознания.

Но Олег держался, понимая, что для последнего усилия понадобятся все силы.

Дома он снял мокрый пиджак, рубашку, натянул сухую майку. Под ребрами угрожающе вздулось, кожа была лилово-красного цвета — повреждение очень серьезное. Но он даже не подумал о медицинской помощи — сейчас не до этого.

Найдя на кухне сигареты, с наслаждением закурил. Бутылка из-под водки была пуста, но спиртного уже не хотелось. Только побыть некоторые время наедине с собой, додумать последнюю мысль и без помех завершить задуманное.

Посидев какое-то время, Дольников сходил в комнату, достал из сумки блокнот, ручку. Было странно притрагиваться к этим вещам, словно они ему никогда не принадлежали. Вспомнил Ирину, дочь, и ему вдруг захотелось к ним, домой, в уют и спокойствие.

«Я предал их, — напомнил он себе. — И путь назад закрыт. Я всех предал. И все предали меня. Верховцев. Диана! Она дала Максиму мой телефон и адрес, а он нанял этих костоломов… И она, наверное, знала об этом. Не могла не знать — он ведь обо всем ей рассказывает. И все равно дала адрес… А что, если позвонить им сейчас? Они ведь ждут моего звонка».

Он достал из пиджака телефон и увидел, что экран треснул и не загорается при включении. Видимо, повредился во время аварии.

«Это знак, — подумал Олег. — Явный и однозначный. Не надо никому звонить. Тем более, что и так все решено».

Сел за стол, положил перед собой лист бумаги, вырванный из блокнота. Быстро написал: «Диане К. Я выполнил твое пожелание. Прощай…»

Перечитал написанное. Поморщился. Получилось излишне мелодраматично. Да и незачем доставлять ей неприятности с милицией. Он изорвал записку в клочья и спустил в унитаз. Затем снова сел за стол.

Мерно стучал по подоконнику дождь. Было тихо и тепло. Дольников положил перед собой новый лист бумаги. И задумался, опустив подбородок на руки.

И вдруг послышался стук в дверь. Не звонок, а именно стук. Негромкий, но настойчивый. Как будто кто-то очень хотел, чтоб его впустили.

«Диана!» — промелькнула мысль.

Он бросился к двери, торопливо распахнул ее.

Перед ним стояла Ирина. Капли дождя расплылись по ее плащу, в руке она держала мокрый зонтик.

— Пустишь?

— Входи, — посторонился Олег.

Ирина прошла мимо. Олег молча шел за ней.

Она остановилась в гостиной, осмотрелась.

— Не богато.

— Да, — кивнул Олег.

— Ты один, — утвердительно сказала жена.

— Как видишь…

Она повернулась к нему, посмотрела в глаза. Ее лицо было спокойно и сочувственно.

— Как ты вошла в подъезд? — спросил Олег.

— Дверь была открыта.

— Ах, да, — усмехнулся он. — Кирпичик… А как ты узнала адрес?

— Вадим сказал.

— Мог бы и догадаться…

— Ты похудел, — отметила Ирина.

— Ты тоже…

Жена помолчала.

— Алина очень по тебе скучает.

Нежность озарила лицо Олега.

— Она так талантлива, Ира! — воскликнул он. — Я только недавно это понял…

— Скажешь ей об этом сам.

— Скажу…

— Что ты будешь делать дальше?

— Не знаю… Вернее, знаю, но не думаю, что тебе это понравится…

Ирина прошла в кухню, увидел бумагу, ручку, все поняла.

— Не надо, Олег, — попросила она, обернувшись к нему.

— Хорошо, — кивнул он, боясь, что сейчас расплачется. — Не буду…

Жена постояла немного и направилась к выходу.

— Ира, — бросился за ней Дольников, — Ира, я могу вернуться?

Она не ответила и вышла за порог.

Олег шагнул было следом, но дверь внезапно вспыхнула белым пятном и пропала.

Дольников очнулся. Он сидел за столом, положив голову на руки, рядом никого не было. Дождь все так же стучал по подоконнику, дымилась недокуренная сигарета.

«Я спал», — понял Олег.