Городские легенды

Когда его подняли на ноги и толкнули к выходу, он наконец смог взглянуть ей в глаза. Он надеялся, что дело не так уж плохо, сейчас он увидит хотя бы тень раскаяния и внутренней борьбы, дающей надежду, что все еще будет хорошо.

Напрасно. Это было ее лицо – но вместе с тем, не ее. Он никогда не видел ее такой равнодушной и безразличной ко всему. Словно она уже не была живой! От колдовских глаз веяло беспощадным холодом.

К такому он оказался не готов. Как странно… Он мог бы рискнуть жизнью ради нее, за последние дни он видел и чудовищ, и убийц, и ведьму, но это ледяное безразличие стало для него самым болезненным ударом. Как после такого сопротивляться? Да и зачем? Он больше не вырывался, он позволил этим бесполым существам увести себя, а Римма осталась с ними.

Его привели в один из домов в центре деревни. Окна здесь были закрыты ставнями, у двери дежурили женщины с ружьями. Внутри, в жаркой душной комнате, оказались собраны мужчины. Все они были связаны – не доверяли даже маленьким мальчикам, испуганно жавшимся к отцам. Глядя на все это, Данил думал о том, что проклятье закончится, рано или поздно, а случившееся останется с людьми навсегда… Или они ничего не будут помнить? А как такое забыть?

Не важно. Главное, чтобы они выжили, и теперь Данил мог помочь им только одним способом…

– Вам не обязательно бояться их, – тихо сказал он одному из существ, замотанных в тряпки. Думать о них как о женщинах не получалось. – Нужно убить меня, и болезнь отступит. Во что вы там верите? В теорию заговора? Да пожалуйста, можете считать меня агентом правительства, или кого вы видите своим врагом…

Он понимал, что они не ответят, но ему почему-то хотелось попробовать. Наверно, чтобы не поддаваться тому отчаянию, которое несло с собой бездействие.

Бесполезно. Своими откровениями он лишь заработал удар по лицу и повалился на грязный пол. Что ж, еще одна ссадина к его богатой коллекции, собранной за последние дни.

Ситуация, разворачивавшаяся перед ним, была попросту тупиковой. Женщины следили за своими пленниками с вниманием коршунов, но, очевидно, ничего не собирались делать дальше, даже казнь устраивать. Проклятью было все равно, что станет с этой деревней, оно было настроено лишь на смерть Риммы и Данила.

А может, только его хватит? Это было бы неплохо. Он готов был принять удар на себя, потому что это, может, освободило бы Римму и хоть кто-то добрался бы до Вест.

Почему он готов был пожертвовать собой ради кого-то? Наверное, потому что любил.

Думать об этом было странно, неловко даже, но о чем еще думать, когда истекает последний день твоей жизни? Он не был романтиком и уж точно не был тем, кто ищет любовь намеренно и думает о ней дни напролет, поэтому, когда она наконец появилась в его мире, он поначалу не узнал ее.

Она ведь обычно приходит в другом наряде – должна приходить! Встреча и притяжение. Первые нерешительные звонки и приглашения. Цветы и конфеты. Признания и комплименты. Да что угодно, но точно не то, что было между ними! Ну а с другой стороны, почему должен быть один канон для любви? Обязательно узнать, познакомиться, выяснить родословную до десятого колена и все хобби школьных времен… Зачем? Существуют десятки, сотни маленьких деталей, каждая из которых сама по себе не важна, но вместе они приносят схожесть и даже родство.

Они и Риммой были правильными друг для друга. И если бы все сложилось иначе, если бы Вест оставила их в покое, он бы уже не смирился с ее отъездом в Москву. Данил всегда ценил свою свободу, но, быть может, свобода вдвоем ничем не хуже, чем свобода по одному?

Теперь все это больше не имеет значения. Какой смысл гадать, если он здесь, а она – там? Но это ненадолго, не может быть надолго. Проклятье победило, и не потому, что он не мог освободиться, а потому что не хотел освобождаться, ведь это принесло бы необходимость драться с ней.

Другие мужчины еще пытались что-то сделать, заговорить, они испытывали веревки на прочность, только это, конечно, ни к чему не приводило. Данил не тратил понапрасну энергию, он просто сидел в углу, его мысли в этот миг значили больше, чем то, что его окружало.

На улице уже царила глубокая ночь, когда за ним пришли. И это они еще задержались! Впереди шагала худенькая фигурка, замотанная, как и все они, в темные тряпки, но он все равно мгновенно узнал ее – по движениям, по осанке, даже не видя еще ее удивительных глаз. Как ее можно не узнать?

Но если он, глядя на нее, чувствовал ту самую любовь, в которой только что так нерешительно признался самому себе, то она наверняка не чувствовала ничего. Да это и не она была! Всего лишь пустая оболочка, похожая на нее… Неизвестно, у кого это проклятье сегодня отняло больше.

Она пнула его тяжелым сапогом и приказала:

– Поднимайся. На выход!

Данил подчинился, потому что все так же не видел смысла возражать. Он двигался первым, она шла за ним, остальные женщины остались в комнате. Похоже, назревало нечто важное – первая казнь! Они хотели убедиться, что остальные пленники не устроят драку, услышав выстрел.