Горожанки. Русская семейная традиция в ХХ веке

             Вы очень любопытны Аля
             Я, право, этого не знал.
             Стихи для Юрки сочиняя,
             Прочесть ваш отзыв не мечтал.

Все эти строчки были шуткой

(Смеясь для Юрки их писал)
И в них быть может рифмой жуткой
Я вас случайно напугал.

             Но я не знал, простите, право,

             Что Ты прочтешь случайно их
             Тогда б я не писал сей стих
             И не имел на это права.
—
Вы знаете стихи люблю я
Я их, как память охраняю
И лиру нежно берегу я,
В сердца других ее вселяя.
—
             …Я во взглядах с тобою не схож,
             Но тебя хорошо понимаю.

Стихи Розенкова с резолюцией Домбровского

В сердце вашем волнистая рожь
И отрада звенящего мая!

P. S. Простите, что плохо написал – некогда, некогда и некогда. С приветом. Розенков.

10.5.31.

Стихотворение использует альбомные штампы и написано Розенковым как доказательство того, что он умеет писать стихи. На полях – резолюция Домбровского:

«Полагаю объяснение принять, дело за неимением материала прекратить, инцидент считать исчерпанным. Тов. Розенкову посоветовать обратиться к папаше с надлежащим объяснением».

В одном из стихотворений упомянут подарок, сделанный Ляле Домбровским («Юркой»):

Алле Демидовой

Ваша жизнь цветуща и красива
Мысли мчатся в радостную высь
Вы бываете тогда даже счастливой
Когда дарят Вам уже сдыхавших крыс.

Ваша молодость стремительна и юрко

Ваша радость в тишине весны
И о крысе, подаренной Юркой
Вы увидите бесчисленные сны.

Ваше «общество» блистает идеалом

Вы средь «них» не встретите таких
Ну как я – довольствующихся «малым»
И пишущих лучшие стихи

Наши взгляды разнятся во многом

Сходятся лишь только в «пустяках»
Я стремлюсь на новые дороги
Вы витаете в летавших облаках

P. S. Ну хватит философствовать. Урок не время для писания стихов. Жду ответ Володя. 19.5 (?).31.

В «блистающее идеалом» «общество» Али Демидовой входил почитатель и знакомый Владимира Маяковского Дудуев, также оставивший в ее альбоме свои стихи:

Я,
Маяковский, вами
недоволен.
больше того,
даже зол.
Потому что поступок ваш
бессмыслен и волен
Потому что отдал себя
в пепельный сор.
Уж не так страшно
волны быта синеют
Не могли уж лодки
прочнее выбрать.
Разбилась и черт с нею
разве и без лодки
[Нельзя, невозможно – зачеркнуто]
трудненько выплыть?
нет размякла «жилистая глыба»
мозги размочила и сердце значит.
Я не так еще вас крыл бы
Если б не был тоже так же начат.

Как известно, и в «школьной», и в «девической» культуре (как советской, так и дореволюционной) «важную роль <…> играли обычаи, регламентировавшие общение и вместе с ним весь неофициальный обиход»[8], в их числе: ведение альбомов, обмен записочками на уроках, стихотворная переписка, шутливые подарки. Бытовое поведение представителей «общества», центром которого была Ляля, только что закончившая школу, свидетельствует о продолжении «девических» и «школьных» традиций – они поощрялись и поддерживались «взрослой» «мужской» частью слушателей корректорских курсов. Стихи курсистов – фрагмент той культурной среды, в которой в начале 1930-х годов формировались и «наивные», и профессиональные поэты.