Горожанки. Русская семейная традиция в ХХ веке

Вот единственная полностью сохранившаяся альбомная страница:

Але Демидовой на память

Пишу тебе в альбом прекрасный
Строки небрежные мои,
Пусть взор твой встретят они ясный
И мысли радуют твои.

И если ты найдешь в них радость,

То полюби их и храни,
Узнаешь в них ты сердца сладость
И мысли тайные мои.

А если я незвучной лирой

В альбомчик твой вгоню печаль,
И лира та не будет милой,
То разорви и не читай.

P. S. Простите, что на «Ты», такова структура стихотворения (этого). Это стихотворение написано мною еще в 1929 году (Пишу с 1928 года), но я еще никому его не «посвящал» (если так можно сказать в данном случае).

Записка Юрия Домбровского (атрибуция на основании указания Нины Алексеевны Демидовой)

– Вы говорили, что пишите стихи, – я хотел бы попросить Вас показать мне одно из Ваших стихотворений. На стихи я очень любопытен. Ну пока [подпись – неразборчиво].

Стихотворение имеет, с точки зрения автора, оригинальную художественную структуру и является фактом его творческой биографии.

Еще одна страница из альбома сохранилась не полностью. На ней рукой Домбровского написана часть его стихотворения. Оно вместе с двумя другими его стихотворениями было переписано Демидовой и хранилось отдельно.

Альбомное стихотворение называлось «Любовь».

А к вечеру она прокралась к черту
Когда он только-что вернулся в Ад
Шумела и лгала и тенью распростертой
Застыла у ворот вступив в свои права
Чтоб сквозь века туманов и открытий
(Седая ночь жди утра и шалей)
Мог сатана сложить свои копыты
И целовать упавший на земь шлейф

[далее – рукой Демидовой]

Но поздно, поздно древних прялок ритм стихает…
Ночь идет под воскресенье…
Тускнеют окна… Дремлет Маргарет
И гладит старый черт ее колени.

Ляля Демидова сохранила стихотворные письма, которыми обменивались слушатели корректорских курсов во время уроков, – эти стихи и комментарии к ним дают представление об атмосфере, царившей на курсах, и свидетельствуют о том, что в ней преобладал комический элемент: шутки, насмешки, разные формы смеховой культуры. Хранительница «школьной» «девической» традиции шестнадцатилетняя Ляля в среде мужчин-слушателей курсов двадцатидвухлетним Домбровским была «назначена» на роль «судьи» их поэтического творчества.

Вот клочок бумаги в четверть тетрадного листа, на нем – набросок стихотворения:

На лицо мое свет фонаря упадал
Я стоял пожирая минуты
Вот уж десять минут я вас лишних прождал
Униженный, почти обманутый.

Жду, а в сердце такая печаль

Расплывается словно в тумане
Слов твоих обещания жаль
Жаль пропавшее даром старанье.

На обороте рукой Домбровского написано: «Это стихи Розенкова больше он не успел написать». Записочка была передана Домбровским Демидовой. Следующий лист – стихотворение Розенкова, посвященное ей:

Але Демидовой