Горсть патронов и немного везения

— Да здесь же, на Тишинке, куда вы меня послали…

— Сколько?

— Она точно цену не называет, я так думаю, ворованный он — сама не знает. И документов нет.

— Так, Коля! Держи ее на прицеле. Будет уходить — спроси адрес, если станут перекупать — торгуйся, пока я не подъеду.

Два бленхейма за те же деньги — это уже перебор. Я же не стахановец, едрена корень. На ближайшем перекрестке я в полной мере испытал, что такое раздвоение личности, но тут же успокоил себя — появился шанс из двух Борь выбрать более дешевого.

— Алло, Евгений Викторович, — раздался в трубке третий голос, — это Вадик Головачев! Я тут на Варшавке, есть то, что вы ищете: кобель восьми лет окраса бленхейм…

— Откуда известно, что ему восемь лет?

— У него паспорт есть, хозяин показывал. Задешево отдает — полтинник просит. У меня есть. Брать?

— Как его зовут?

— Лордом зовут.

Паспорт, конечно, мог быть куплен в любом клубе, а кличка вымышлена: какой же хозяин станет продавать восьмилетнего пса? Двести долларов или пятьдесят — разница. Что делать?

— К нему уже подходили, приценивались, — торопил Головачев.

Если бы было наоборот и путь мой лежал от дешевого пса к дорогому! Но я находился в двух кварталах от Калитниковской «птички».

— Погоди брать. Есть варианты. Если можешь — продержи этого мужика еще полчаса, потом перезвонишь.

В одном я уже не сомневался: евреев по фамилии Бленхейм в Москве было меньше. Становилось не по себе от мысли, что позвонят одиннадцать остальных учеников. Воображение нарисовало картину, как я въезжаю во двор своей клиентки в машине, груженной четырнадцатью кавалер-кинг-чарлз спаниелями окраса бленхейм, одинаковыми, как ксерокопии с одного рисунка, и все — по кличке Боря.

За полтора часа до встречи с Илоной я подрулил к центральному входу на Калитниковский рынок. День был не базарным, Славу Васильченко я увидел сразу: он сидел возле ограды на опрокинутом ящике и тупо смотрел в пространство.

— Тэквон, — пробормотал корейское приветствие.

— Ну, что? Где он?

— Забрали…

— Кто?

— Какие-то крутые. Подъехали на «Хонде», муж и жена. Номер я записал…

— Что же ты не уговорил продавца подождать? — нисколько не огорчился я, зная, что впереди меня ожидают как минимум две встречи с кавалерами.

— Да уговаривал! Они ему, кажется, триста дали.

— Документы были?

— Не было документов. Она еще спросила про паспорт, а муж ей: «Зачем, — говорит, — тебе его паспорт? Купим, какой понадобится».

В глазах парня стояли слезы. Я его успокоил, пожелав хорошо учиться, чтобы ездить на «Хонде» и позволять себе выкладывать по триста баксов за неаттестованных псов.

В «варшавского» Лорда я сразу не поверил: если документы на него были фальшивыми, в них написали бы другой возраст — моложе; значит, либо ему было лет десять-одиннадцать, либо ксива была настоящей и мужик просто хотел отдать своего питомца в хорошие руки, уезжая куда-нибудь за рубеж. И я устремился в направлении Белорусского вокзала, где на Тишинке меня поджидал Коля Полишук с ворованным кавалером без паспорта и фиксированной цены.

На углу Большой Грузинской и такого же Большого Тишинского переулка я увидел революционно настроенную толпу человек в двадцать и сразу понял, что только меня тут не хватает. В центре толпы стояла разгневанная женщина лет пятидесяти с лицом пациентки наркологического диспансера; ядовито-зеленое байковое пальто ее было заляпано грязью.

— Как же, дождес-ся! — хрипло кричала она кому-то в толпе. — Я его вырастила, вынянчила!.. Кормила и поила!..

— Одевала-обувала, — подсказали из толпы.

Все засмеялись, потому что речь, как выяснилось, шла о собаке — такой же грязной, как ее хозяйка; нужно было иметь больное воображение, чтобы принять дрожащее от испуга существо на тонком брезентовом ремешке за благородного кавалера, но Коля Полишук, стоявший в стойке гунун-соги по другую сторону поводка, тянул время с наглостью создателя мексиканского сериала.

— Наша это собака! — перекрикивал он шум улицы. — Она ее в Измайлове нашла!.. Или сама украла!.. А здесь продает!.. Сейчас отец приедет, он подтвердит!..

— Кто украл? Я украла?!

— У нас на нее паспорт имеется!..

Неспешное приближение милицейского патруля по противоположной стороне подсказывало, что мне пора на выход. Нащупав в кармане заготовленную для такого случая сосиску, я раздвинул толпу и, присев на корточки, громко позвал:

— Боря!.. — Толпа замерла. — Борька, шельмец! Ко мне!.. Где тебя черти носят, мой хороший?!

«Только бы это оказался кобель, — мелькнула мысль. — Потому что если он еще и пол перепутал…»

Запах подкопченной сосиски привлек бы даже гермафродита, если бы его не кормили столько, сколько этого кобеля. К тому же я приблизился к нему гусиным шагом раньше, чем он вспомнил, как его зовут.

— Это ваша собака? — поинтересовался толстый мужчина в грязно-белом фартуке лоточника.

— Вы что, сами не видите? — сердито ответил я и взял проглотившего сосиску пса на руки. — Колька, марш в машину! — скомандовал, оценив возраст Полищука и мгновенно сообразив, что у меня вполне мог быть пятнадцатилетний сын, если бы я в свое время рационально распределил жизненные силы.