Гоша Каджи и Венец Гекаты

— Целиком и полностью поддерживаю, — радостная Янка подхватила Каджи под локоток. — Пошли спать, а то у меня сегодня слишком бурный денек был. Устала, как собака. Засну мгновенно и без задних лап.[92]

Девчонка так натурально зевнула, что Гоше захотелось немедленно присоединиться к ней. Зевота — штука шибко заразительная. Вон и Аня не удержалась. Они дружно втроем распахнули рты, повернувшись к выходу. Да так и замерли с отвисшими челюстями, сбившись в тесную группку. Близняшки с такой силой вцепились в Гошины руки своими наманикюренными коготками, что ему показалось, будто шрамы в тех местах останутся навечно.

Дверь,[93] ведущая на улицу, осторожно приоткрылась, и в полумрак холла крадучись проскользнул человек, плотно завернувшийся в темную мантию. На его голову был накинут капюшон, под сенью которого во мгле спряталось лицо вошедшего, настолько надежно укрывшись от посторонних любопытных глаз, что оказалось невозможным рассмотреть ни одной его черточки пригодной для опознания. Ко всему прочему, неизвестный, едва ступив в помещение, тут же резко развернулся обратно, высунув голову в щель между створками. Целую минуту он пристально вглядывался во тьму внутреннего двора Хилкровса и внимательно прислушивался к монотонному шуршанию моросящего дождя. Увиденное и услышанное его вполне удовлетворило, и он втянулся обратно, плотно закрыв дверь. И лишь затем человек скинул с головы капюшон мантии, усыпанный мелкими брызгами, тускло поблескивающими в неверном свете факелов.

Челюсти ребят от увиденного пришли в движение. У близняшек они еще больше отвисли, хотя казалось, что дальше опускаться жевательным агрегатам уже некуда. А Гошина наоборот быстро захлопнулась, глухо клацнув зубами, но всем троим почудилось, будто звук получился оглушающе громким, до пронзительного звона в ушах. Они даже дышать прекратили от испуга, лишь бы их пребывание здесь осталось тайной за семью печатями. Девчонки еще глубже впились ногтями в Гошины руки, тесно к нему прижавшись. Парнишка сморщился от боли, но постарался подавить недовольство, медленно закипавшее в душе, вслушиваясь в ритм безудержно колотящихся с двух сторон сердечек. Такой явной паники он от озорных сестренок не ожидал. Да и той доверчивости, с которой они искали у него защиту, попытавшись спрятаться за спину Каджи, — тоже.

Своч Батлер вытащил из-за пазухи волшебную палочку и тихо прошептал:

— Люмос .

Из ее кончика вырвался совсем не тихий пучок яркого света, озаривший все вокруг декана Даркхола голубоватым сиянием. Но он этим не удовольствовался, а быстро провел лучом по всем закоулкам и углам, рыская в потемках, словно прожектор на передовой. И еще преподаватель защиты от темных сил навострил ушки, настороженно прислушиваясь к ночной тишине, не раздастся ли откуда хоть малейший шорох, вызывающий подозрение. Белесые брови учителя заранее насупились осуждающе для застигнутых врасплох гулен, грозя нешуточным наказанием за поведение, недостойное звания ученика Хилкровса. На вечно небритых щеках Своча перекатывались крупные желваки, глаза отливали сталью и даже тонкий изящный нос, казалось, принюхивается как у ищейки, только что потерявшей след, но чующей его остаточное присутствие поблизости от себя. Еще миг, и она опять его поймает, а там только успевай крепко за поводок держаться да ногами шустро перебирать.

Ребят пробила нервная дрожь, когда слепящий луч уткнулся точно в то место, где они стояли, и на долю секунды, показавшуюся нескончаемой, замер на их невидимых фигурах, слегка подрагивая в руке профессора Батлера. А когда он скользнул дальше, близняшки облегченно обмякли, повиснув у Каджи на руках. Но он и сам с превеликим удовольствием присел бы на пол, не сходя с места. Ноги, готовые в любую минуту подломиться в коленках, казались сделанными из трухлявой древесины, которая ни за что не выдержит веса трех тел. В ложбинке между лопатками у парнишки прокралась предательская капелька пота, сорвавшись вниз и выдавая охватившее его напряженное волнение.

Декан Даркхола погасил свет, обшарив последний закуток между большой фигурой каменной мантикоры и стеной холла. Продолжая держать палочку наготове в руке, согнутой на уровне груди, учитель по-прежнему крадучись, словно бывалый кот на охоте за мышью, направился к неприметной лесенке у боковой стены. Она вела в запутанные лабиринты подземелий Хилкровса, пронизывающих Вороний холм, на вершине которого стоял замок, вдоль и поперек, вкривь и вкось, а также по диагонали. И еще сверху вниз. Можно смело утверждать, что основная часть скрытых под землей ходов, галерей, залов и тупиков до сих пор неизвестны подавляющему большинству преподавателей. И даже многоопытному директору. Вот за учеников мы поручиться не можем. Этих чертят, почти всех поголовно, сгущенкой не корми, дай только залезть туда, где они еще не были, да и не должны бы быть. Студенты, одним словом, чего с них взять, окромя чесотки от неразгаданной пока тайны да зуда по не отведанному приключению?

— А-а-а, апчхи!!!