«Господь дарует нам победу». Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война

Однако доверие верующих к владыке Виссариону не распространялось на румынских миссионеров. Большинство из них не знало ни церковнославянского, ни русского или украинского языков, и прихожане плохо понимали их. Принадлежность к оккупационной администрации и социальное неравенство привели к изоляции миссионеров от местного духовенства и паствы, они чувствовали себя чужаками и после Сталинградской битвы под разными предлогами настойчиво добивались досрочного возвращения в Румынию. За март-апрель 1943 г. число миссионеров в крае, несмотря на прибытие пополнений, сократилось на треть — до 182 человек.

Возможностей заменить румынских священников местными было немного. Молдаване, плохо понимая румынский язык, учиться в Дубоссарской семинарии не хотели, к осени 1943 г. там по-прежнему обучались всего 82 слушателя. В Одессе руководство Миссии не могло найти желающих получить духовное образование на украинском языке, и священников для работы в украинских приходах и школах обучали на русском языке. Поэтому владыке Виссариону приходилось в основном рассчитывать на использование священнослужителей, присылаемых из-за Днестра. 20 мая он предложил Антонеску мобилизовать в Бессарабии 165, а во внутренней Молдавии — еще 65 знающих славянские языки священников и направить их в Транснистрию. Это предложение не возымело действие, и 3 июня митрополиту пришлось снова обратиться к маршалу с просьбой «объявить мобилизацию священников в Молдове и Бессарабии», чтобы пополнить кадры клириков[1034].

Под давлением правительства Румынская Патриархия все же приняла требуемые меры. С 10 августа по 15 сентября в «Заднестровье» прибыли и немедленно были назначены на приходы 57 румынских священников. К октябрю 1943 г. число местных священников возросло до 213, а румынских — до 328. Всего же за период оккупации в Транснистрию было направлено из Румынии (включая Бессарабию) 436 представителей белого духовенства и 31 монашествующий[1035]. Таким образом, ставка на румынизацию клира оставалась неизменной. Чтобы вдохновить пастырей, владыка Виссарион 15 октября 1943 г. представил к награде директора Дубоссарской семинарии священника Думитру Кристеску и преподавателя Иоанна Григориу, только по году проработавших в Транснистрии[1036].

Но начальник Миссии был не в силах сдержать распад румынской церковной структуры. По мере приближения фронта отток миссионеров в Румынию стал неодолимым. Митрополит чинил им различные препятствия, продолжал настаивать перед духовными и светскими властями на направлении в Транснистрию все новых групп румынских клириков. Однако и сам владыка уже хотел покинуть «Заднестровье». В ноябре 1943 г., когда советская армия освободила Киев, он обратился к Антонеску с просьбой разрешить ему выехать на лечение за границу, но маршал не отреагировал на это прошение.

1 декабря владыка Виссарион направил Антонеску новое письмо, в котором фактически подвел неутешительный итог своей деятельности в Транснистрии. Он признал, что Дубоссарская семинария прекратила существование, поскольку «немногие семинаристы, набранные из старых дьяконов и певчих, из страха большевистского вторжения в Транснистрию разбежались по домам». Румынские священники дюжинами подавали прошения о предоставлении «отпусков», мотивируя их болезнями родственников. В конце послания владыка писал: «Считаю мой годовой мандат завершенным, дабы не продолжать его в условиях, меня компрометирующих, и дабы не остаться командующим без офицеров, без войск и без оружия, прошу о возвращении меня в мою келью в монастыре Нямц (скит Введения), где я мог бы позаботиться о здоровье и об утешении хотя бы моей души»[1037].

Однако снят со своего поста начальник Миссии был не в результате своих просьб, а из-за действий его недоброжелателей в гражданской администрации Транснистрии и в церковных структурах. Меры владыки Виссариона по налаживанию добрых отношений с верующими, особенно использование им русского языка за богослужением и в общении с клириками и прихожанами, прежде терпимые церковными и светскими властями как тактические уловки, осенью 1943 г. были истолкованы как нежелание считать первоочередной задачей Миссии румынизацию «Заднестровья». 14 декабря 1943 г., когда стало очевидным недовольство И. Антонеску итогами деятельности митрополита, он был отозван по подозрению в русофильстве и удалился на покой в Бухарест[1038].