Господь Гнева

«Странно, – думал он. – Как мы печемся о своем городишке. И нас мало волнует то, что Служители Гнева одержали победу во всем мире. Наши мысли вертятся только на крохотном пятачке родного нам пространства. Вот она – послевоенная разобщенность мира. Наши горизонты сузились, усохли; мир стал дискретным, а мы – близорукими. Мы вроде тех старух, которые копаются в земле своими заскорузлыми пальцами, раздутыми от артрита. Они перерывают в поисках съедобных корешков один и тот же махонький участок подле своего жилья, потому что не хотят – да и не могут – уйти дальше, где нашлось бы больше пропитания… Вот сижу я тут, далеко от своего «огородика», и трясусь как осиновый лист. Стра-а-ашно, и обратно в Шарлоттсвилль хоцца. И разве Тибор не то же сейчас испытывает? Мы несчастные усталые путники, которые мечтают об одном – поскорее вернуться в родные палестины».

В сторону Пита по иссохшей почве медленно брела босоногая женщина, простирая перед собой руки, будто слепая.

Это была мобильная часть Супер-М.

Глава 12

– Вам доводилось слышать об Альберте Эйнштейне? – осведомился робот, замаскированный под женщину.

Подвижная часть гигантского компьютера подкралась к погруженному в горестные размышления Сэндзу незаметно и железной – буквально железной – хваткой вцепилась в его руку.

– Теория относительности… – начал было Пит.

Но робот перебил его:

– Давайте спустимся в бункер и обсудим его теории.

– Э-э, нет! – возразил Пит и стал вырываться.

Он наслышался достаточно страшных историй про этот полуразвалившийся компьютер. С самого детства он страшился встречи с кошмарной Супер-М. И вот – ужас придвинулся вплотную.

– У вас нет права принудить меня спуститься вниз! – благим матом завопил он, вспоминая о кислотной ванне, куда Супер-М опускает своих жертв. Нет, лучше любой конец, чем такой!

Пит заметался, норовя высвободиться. Но не тут-то было.

– Спроси меня о чем-нибудь! – прогундосила псевдобаба, волоча его за собой.

Сэндз волей-неволей сделал несколько шагов за ней.

– О’кей! – процедил он. – Ответь мне, проезжал ли тут калека без рук и ног на небольшой тележке?

– Это твой первый вопрос? – глухо спросил робот.

– Нет. Это мой единственный вопрос. Я в твои игры играть не желаю! Играть в твои игры – себе дороже! У тебя привычка убивать людей. Я твои повадки знаю!

Как же Тибор изловчился выкрутиться в подобной ситуации, если и он попался этой железной дуре? Или он не выкрутился? Может, его уже плюхнули в ту ванну с кислотой?

Интересно, кто наполняет чертову ванну в нашу сумеречную эпоху? Это покрыто тайной. Возможно, и сама Супер-М этого не знает. И не исключено, что тот мерзавец, который впервые наполнил ванну кислотой, сам же первым угодил в нее. Страх Пита увеличивался с каждой секундой. Мысли начали мешаться от одуряющего страха. Сколько же ужасов ухитрилась наплодить Земля за эти несколько десятилетий – это ж обалдеть можно! Кругом метастазы ужаса!

– Да, – сказала Супер-М. – Калека без конечностей тут проезжал и прострелил черепную коробку одной из моих мобильных частей. Мозг был задет, и она погибла.

– Но у тебя остались другие передвижные части, – подхватил Пит. – Вроде этой, которая держит меня. Их у тебя много – передвижных. Ничего, в один прекрасный день придет человек – или иное существо – и покончит с тобой. Жаль, не я.

– Это твой второй вопрос? – спросила железная бабища. – Ты хочешь спросить: сможет кто-либо и когда-либо уничтожить меня?

– Это не вопрос, – в сердцах возразил Пит. «Это вера, – подумал он. – Святая вера в то, что зло рано или поздно будет повержено».

– Когда-то ко мне приходил Альберт Эйнштейн – получить консультацию, – сказала Супер-М.

– Врешь ты, – отрезал Пит Сэндз. – Он умер за много лет до того, как тебя построили. У тебя мания величия. На самом деле ты наполовину сломанная и заржавевшая машина. Ты уже не в силах отличить желаемое от реального. Ты свихнулась. – Терять ему было нечего, и он отводил душу: – Ты старая карга. Ты смердящий труп. В тебе застряла искра жизни, но и та догорает. Почему ты живешь за счет уничтожения органической жизни? Ты ненавидишь ее? Твои создатели научили тебя ненависти?

– Я хочу выжить, – сказал робот, держа его мертвой хваткой с бульдожьим упрямством.

– Послушай! – воскликнул Пит. – Я могу снабдить тебя кой-какой информацией, чтобы в будущем ты лучше отвечала на вопросы. Я прочту тебе стихотворение. Не гарантирую, что помню его дословно, однако за общий смысл ручаюсь. «На днях я вечность видел…»

Он осекся. «Видел» или «зрел»? Впрочем, какая разница! Супер-М вряд ли что-нибудь смыслит в поэзии. В ней теперь столько злобы, что, если в ее памяти и хранились стихи, они затерялись за ненужностью. О какой поэзии может быть речь в густом тумане ненависти!

– «На днях я вечность зрел…» – поправился он и снова осекся, потому что дальше не помнил – то ли от волнения, то ли просто память заколдобило.

– И это все? – спросила Супер-М.

– Конечно же, нет. Я пытаюсь вспомнить, как там дальше.

– Стихи с рифмой?

– Нет.