Господь мой и Бог мой. Евангельские чтения. В помощь открывшим Евангелие

Вот Никодим, склонившийся над Телом. Что думает он, глядя на убитого мучительной смертью молодого Равви, с Которым некогда беседовал ночью о рождении от воды и Духа? Никодим немолод. Касаясь руками Его израненного тела, что он чувствует – не отеческую ли жалость к Тому, Кого слушал, на Кого смотрел той ночью? Боль настоящую, человеческую, от потери Того, Кто неожиданно оказался гораздо дороже, чем просто талантливый проповедник. Ты думал, что просто слушал Его той ночью, а ты Его полюбил.

То же и Иосиф из Аримафеи, «человек добрый и правдивый». «Член совета» – значит, не юноша. Он, как и другие, «ожидал Царства Божьего», о котором говорил Иисус. Он ждал Царствия, да и учеником был тайным, «страха ради иудейска», но именно этот немолодой уже, не очень храбрый человек любил Его превыше Его слов и обещаний Царствия.

Может быть, он понял это только сейчас, стоя над Ним.

Вот женщины, притихшие и скорбные. У них не было политических чаяний – даже в самых смелых мечтах никто из них не возомнил бы себя «министром» в земном царствии Мессии. Мужчины могли надеяться на многое и ожидать от «того самого» Мессии богатых земных даров. Они могли лелеять честолюбивые помыслы, но не женщины.

Зато женщины знают о Нем то, чего не знает ни один мужчина.

Есть тайны, которые были и остаются между Ним и женщинами.

Он защищал их. Говорил с ними как с равными, нимало не унижая перед мужчинами. В мире, где их слово не стоило ничего, Он доверял им говорить о Себе. Рядом с этим Человеком и они становились не придатками к мужчинам, а людьми во всей полноте.

Жаль, что самаряне не ходили на Пасху в Иерусалим. Иначе жен-мироносиц было бы на одну больше.

Женщины уязвимее мужчин и потому острее чувствуют доброту. Для них Христос был образом подлинного Мужчины – сильного, доброго, великодушного и благородного, нетерпимого ко всякому злу и всякой неправде, но снисходительного к человеку. Такого, каким Бог и задумал, и сотворил мужчину. Они чувствовали Его любовь и любили в ответ, не желая ничего, кроме одного – чтоб Он был.

Их любовь чиста и целомудренна: Христос таков, что невозможно быть с Ним рядом и искушаться греховными помыслами, Он не провоцирует на грех, а избавляет от него.

Иосиф, Никодим, Иоанн, мироносицы – их привело ко Кресту и Гробу то, что они разглядели в Нем Человека и полюбили Человека.

Не ради себя, а ради Него Самого.

Можно свергнуть царя, развенчать мессию, объявить лжепророком пророка и утерять к ним всякий интерес. Но человека, которого любишь, нельзя «расчеловечить». Даже если он осмеян, оплеван, избит и казнен.

«Зачем ты идешь за Ним?» – спрашивают порой христиан. «Зачем тебе Бог, что Он дает?»

«Самого Себя», – отвечают Никодим и Иосиф, Иоанн и мироносицы. Не «зачем», а «почему» – потому что это Он и больше ничего не надо, Тебя лишь, Господи.

Чистым саваном, драгоценными ароматами, новым гробом в саду скажут они Ему последнее «люблю», которое сойдет с Ним в смерть.

И выйдет с Ним в жизнь.

Свет сквозь слезы

…в субботу остались в покое по заповеди (Лук. 23:56).

Великая Суббота, день покоя. Апостолы и женщины в горестном оцепенении. Такой полубессмысленный, полубессознательный день, когда лежишь и не можешь ни встать, ни думать, наплакался до бессилия, до хрипоты, мир рухнул и разбился в осколки, и непонятно, как жить и зачем теперь вообще жить.

Невообразимо представить, что еще позавчера все было хорошо! Позавчера, в четверг, они радостно готовились к праздничному ужину и были полны самых радужных надежд… И вдруг… в единый миг… все рухнуло, и как страшно рухнуло!

И Тот, Кто был смыслом их жизни, сосредоточием всех упований, – схвачен, казнен позорной казнью и лежит теперь в гробу, мертвый и холодный.

Как же это невыносимо, как невыносимо-о-о…

Только простонет кто-нибудь в бессилии: «О-о-о…», подняв в никуда пустые от боли глаза – и снова падает головой на руки.

День безутешного покоя, день незримого света.

Еще никто из живущих не знает, но знают самые бессильные и беззащитные: знают мертвые. Шеол уже разрушен, и завеса между Богом и человеком навсегда разодрана. Больше нет безнадежного расставания с Богом в смерти, потому что и смерть Он подчинил Себе, чтобы отпустить измученных на свободу, Он – пришедший в мир пленных спасти.

День прозрачного света и неслышного нам вздоха облегчения.

На земле еще плач и стон, а там уже все свершилось: огонь небесный сошел в шеол, свет исполнил собой беспросветность, Бог там, где не было Бога, и бедные пленники уже прижимаются к ногам Спасителя, прячут лица в складках Его одежды, целуют Его руки.

Праведные и грешные, все видят Его свет, чувствуют тепло Его жизни, ко всем протянуты Его руки и каждого Он берет за руку, для всех звучит Его голос, зовущий, утешающий, прощающий, и Он обращается к каждому, никто не обойден, ни от кого не отведен Его взгляд.

Всем Он говорит: идите за Мной.

И властен вывести всех.