Господа Чихачёвы

Продолжая сокрушаться о своей неполноценности, в 1835 году Андрей приступает к первому серьезному писательскому проекту – рукописи романа. Из подзаголовка этого сочинения ясно, что Андрей намеревался отразить в своей «повести» собственное мировоззрение и популяризировать его перед более широкой аудиторией: книга должна была называться «Прожектер» (с подзаголовком «Быль XIX века»)[833]. Слово «прожектер» буквально означает человека, выдумывающего множество проектов. Конечно же, это точная характеристика самого Андрея, так что, по-видимому, в своей повести он собирался писать о самом себе как типичном представителе XIX века. На тот момент только-только подошла к концу первая треть столетия, так что в произведении должно было описываться не только настоящее, но и обсуждаться будущее. Два фрагмента из рукописи были переписаны для Якова в «почтовых сношениях». Роман начинался с описания деревенского праздника: «В деревенском пиру, гость не играющий в карты – жалкое лицо; хозяин у которого нет игры, еще жалчее; а хозяйка во всяком случае, когда собралось 25 человек – просто мученица». За этим следовало перечисление обременительных обязанностей хозяйки: «Ежели вовсе не интересно несколько часов сидеть молча, или слушать продолжительные пошлости, то каково же должно быть, находясь в полусуточном беспрерывном движении, на которое осуждает хозяйку деревенский пир?» К этой строке Андрей (вероятно, побуждаемый Натальей) добавил примечание: «До, во время и после гостей!!!» Андрей продолжает список задач хозяйки, заключая, что женское бремя тяжело:

– Справка о наличных припасах всякого рода, – Реестр тому что купить должно, – совещания с кухмистером, – изготовления десерта, – забота не только об одних гостях, но и их прислуге – чтобы все были довольны, покойны и сколько можно веселы. – Во всем этом главнейше учавствует хозяйка. Сверх того поставьте на вид хотя одну неудачу, без которой редко где живет, – и вы по произволу конечно не хотели бы ни за что родиться не мущиной.

На этом силы Андрея иссякли: «Ну что же? На 1-й раз и довольно! и изрядно! и вступление как быть». Он весел и уверен в себе: «Я то-то же. Вить я недаром чувствую в правой руке моей силу Самсонову!» И даже заявляет, что мог бы «и импровизировать и по французки с равной легкостью» (за этим утверждением и в самом деле следует краткий монолог на французском языке. – Примеч. авт.), а затем спрашивает: «Да что тут, какое сомнение в моих способностях??» Однако письмо Андрей заканчивает нелестным для себя предсказанием, что «потомство расхохочется над самодельною словесностью». Наталья замечает на это: «Каков же мой Анд. Ив., хочет пустится перебить Булгарина каковы же наши: но пускай он пишет»[834].