Господа Чихачёвы

Чихачёвы брали в долг у таких друзей, как Иконниковы, в особенности в последние годы, а также одалживали деньги друзьям и родным[154]. В 1833 году Наталья перечислила в бухгалтерской книге своих должников. Всего она одолжила 117 рублей шести разным людям, а суммы составляли от 8 до 50 рублей. Лишь один из них носил имя, известное в окружении Чихачёвых, – Дмитрий Васильевич Чернёв, одолживший 50 рублей. Это показывает, что Наталья ссужала деньги людям, с которыми необязательно была хорошо знакома, а также людям иного социального положения, среди которых, весьма вероятно, были крестьяне (одно имя в списке, Гус(ь?), кажется как раз крестьянским, а другие слишком сильно сокращены, чтобы можно было делать обоснованные догадки относительно происхождения их носителей)[155]. Недавнее исследование долговой культуры Российской империи подтверждает, что взаймы друг у друга с легкостью брали люди, необязательно близкие по статусу или состоявшие в добрых отношениях[156]. Другие долги были семейным делом: помимо долгов, унаследованных Чихачёвыми от брата-«мота» Андрея, после смерти матери Натальи они приняли на себя ее долг Опекунскому совету. Этот долг был в конце концов выплачен до июля 1850 года, а переплата в 41 рубль 8 копеек серебром была возвращена Наталье в августе.

В 1860 году Алексей сообщил родителям, что его друг, Никулин, передал ему 100 рублей серебром для Людмилы Васильевны Култашевой, но ему пришлось провести во Владимире полторы недели «с лошадьми» (что означало существенные расходы на их содержание), был вынужден потратить переданные на его попечение наличные и просить родителей самим передать сумму Култашевой, взяв ее из его «жалования» и послав ему расписку[157]. К 1860‐м годам Андрей и Наталья, которые уже разменяли шестой десяток, стали уважаемыми пожилыми членами местного сообщества, и многие полученные ими в эти годы письма содержали просьбы об одолжениях или советах, в зависимости от их опыта и знаний: например, в письме от Култашевой (вероятно, той же самой Людмилы Васильевны, чьи деньги потратил Алексей), которая поведала Наталье о сложной проблеме, касавшейся кормилицы. Людмила Васильевна отвечала на расспросы Натальи, интересовавшейся, «довольны ли [они своей] кормилицей»: возможно, Наталья искала новую кормилицу для своего младшего внука. Людмила Васильевна сообщала: «Прежняя кормилица отказалась, да и Бог с ней, говорят она дурного поведения, – у ней в Шуе есть любовник, который ей и не велит идти в кормилицы, – это рассказала одна гвоздевская женщина нашему кучеру…» Но эта не понравившаяся Култашеву женщина уже была заменена новой: «…а эта баба кажется хорошая и смирная, не знаю, что дальше будет»[158]. Она надеялась, что Наталья сможет дать ей совет.

Дружеская взаимная зависимость Чихачёвых и Чернавина показывает, как жители провинции устраивали свои дела в отсутствие институций и посредников, существовавших в городах. В апреле 1836 года Яков писал Чихачёвым (специально обращаясь и к Андрею, и к Наталье), прося одолжить 50 рублей для уплаты пильщикам, поскольку «они работу кончили и хотят итти!». По всей видимости, у Якова было достаточно наличных («по вашей милости», то есть, возможно, благодаря предыдущей ссуде или выплате), «да бедняжки попались под арест!» в его комоде, ключ от которого он не мог найти. Наталья ответила, что «с удовольствием» посылает примечательную смесь монет: восемь «целковых», три полтинника, один талер и один «пятизлотой» (по-видимому, польский). Яков поблагодарил и уведомил сестру, что заплатил пильщикам, но так и не сумел найти ключ. Затем (отчасти, вероятно, в знак благодарности) он пригласил Чихачёвых к обеду и отправил за ними коляску[159].

Хотя такая взаимозависимость имела множество преимуществ, она могла также привести к конфликту. В начале 1830‐х годов сосед оспорил права астраханского помещика Владимира Копытовского (с которым Андрей переписывался) на некоторые его земли, и назначенные тогда опекуны этого имения «самовольно рубили лес», что потом, в 1850 году, создало Копытовскому неприятности с лесничими[160].