Господа офицеры и братцы матросы (служба и быт моряков русского парусного флота)

А затем к обоим пришла любовь – настоящая, та, что бывает лишь раз в жизни. На одном из вечеров в Севастопольском морском собрании неразлучные друзья познакомились с очаровательной Сашенькой Богданович, младшей дочерью одного из тогдашних черноморских адмиралов. Познакомились, и оба сразу влюбились в нее безнадежно и навсегда!

Богдановичи славились в Севастополе своим хлебосольством. У старого адмирала было пять бравых сыновей, все как один флотские офицеры, и дочь. А потому в просторном доме на Екатерининской всегда стоял шум и гам. Адмирал любил бывать в кругу молодежи и всегда держал двери открытыми для многочисленных друзей своих детей.

Надо ли говорить, что Жандр с Кузьминым теперь почти каждый свободный от службы вечер старались попасть под разными предлогами к Богдановичам с одной-единственной целью: увидеть свою неповторимую Сашеньку.

Несть числа примеров, когда любовь рушила, казалось бы, самую крепкую мужскую дружбу. Но здесь вышло по-иному. Признавшись друг другу в своих чувствах к Сашеньке, лейтенанты решили:

– Пусть свой выбор сделает она сама!

Меж тем над Крымом уже сгустились тучи скорого нашествия. Богдановичи отъезжали в тыловой Николаев, куда в те дни отправлялись многие семьи севастопольских офицеров. В коляску у дома уже грузили последние узлы, когда подле нее показались два друга. Волнуясь, оба признались девушке в любви.

– Милая Александра Васильевна! – склонили они свои головы. – Мы готовы подчиниться любому вашему решению!

– Мне очень трудно сделать свой выбор, – ответила им растерявшаяся Сашенька. – Впрочем, сейчас война, а потому я выйду замуж за храбрейшего из вас.

– Мы будем достойны этой чести! – ответствовали друзья-лейтенанты и откланялись.

А затем были одиннадцать месяцев Севастопольской обороны, когда каждый миг мог оказаться последним. Будучи верными своему слову, друзья на деле доказали, что достойны именоваться храбрецами.

Всю оборону с первого до последнего дня провел на бастионах лейтенант Кузьмин-Караваев. Бомбардировки и ночные вылазки, штурмы и штыковые контратаки – все было за это время. Смерть не раз оказывалась с ним совсем рядом, но судьба оберегала достойного. Одиннадцать ран получил лейтенант. Но каждый раз он упрямо возвращался к орудиям. Одним из последних перешел он со своими матросами и на Северную сторону после отчаянных схваток за Малахов курган. Георгиевский крест и золотое оружие «За храбрость» отметили его участие в Севастопольской обороне.

Жандр в начале обороны состоял при вице-адмирале Корнилове. Именно он был рядом с ним в роковой день первой бомбардировки, именно он принял на руки смертельно раненного Корнилова и закрыл ему глаза…

После похорон вице-адмирала Нахимов приказал Жандру сообщить скорбную весть семье покойного. Корниловы, как и Богдановичи, жили тогда в Николаеве. Естественно, что, исполнив свое скорбное поручение, Александр Жандр встретился и с Сашенькой Богданович. Что повлияло в этот раз на решение девушки, мы не знаем. Скорее всего, в глубине сердца ей все же и раньше больше нравился именно Жандр. Как бы то ни было, но, спустя несколько дней, Сашенька объявила лейтенанту о своем согласии идти с ним под венец. Тогда же состоялась и скромная свадьба.

Вернувшись в Севастополь, Жандр, конечно же, рассказал другу о происшедшем. Верный друг воспринял известие как само собой разумеющееся. Что ж, Сашенька сделала свой выбор! К тому же израненному лейтенанту впору было уже заниматься только своим здоровьем. Отныне и до конца жизни Кузьмина-Караваева будут мучить страшные головные боли, и каждый наступающий день превращался для него в новый бой с самим собой. Нескончаемая боль сделала севастопольского ветерана мрачным и раздражительным, но щедрость души и благородство он сохранил, как и прежде.

Послевоенная карьера у обоих друзей сложилась довольно успешно. Жандр долгие годы занимал видные посты в отечественном кораблестроении, стал и вице-адмиралом, и сенатором. В свободное время он пишет воспоминания о своем кумире – Корнилове.

Кузьмин-Караваев после Севастопольской осады долго лечился от своих многочисленных ран, числясь во флотском резерве. Затем плавал на Балтике, состоял при морском министре.

Раз в год друзья непременно собирались вместе у Жандров. Так старые севастопольцы отмечали свои знаменитые тризны по павшим сотоварищам.

Вместе с хозяином был его младший брат Николай, посвятивший защитникам города роман в стихах «Свет», который и читал собравшимся при свете мерцающей лампы. Да и Кузьмин-Караваев захаживал в такие дни к Жандрам не один, а с братом Твердиславом, тоже прошедшим страшный 4-й бастион, где был заживо погребен под землей взрывом.

За столом, как всегда, хозяйствовала немного располневшая, но по-прежнему обаятельная Сашенька – Александра Жандр. Все пять ее братьев служили на севастопольских бастионах. Там пал старший из них Виктор, а младший Орест умер от ран уже после войны…