Господарство Псковское

А мы готовились к своему сражению. Мы не за добычей идём, хотя и отказываться от неё не будем, если подвернётся. Нам нужно Рагнара от гибели уберечь. Вспомнил я, что в книжках читал. Вот и будем всё возможное делать, чтобы не дать этому свершиться. Для нас лучше живой вождь, который будет англов трясти постоянно. Мало римляне на островах просидели, не додавили спесь местную. Надо бы исправить это упущение. Так что хватит работы и варягам и нам. А у нас ещё и наш спецназ есть. Европа пока подождёт, а вот остров пощиплем.

Через день погода начала портиться. Опустились тучи тёмным покрывалом, ветер крепчал, срывая пену с гребней волн. Пока ещё далеко позади тревожно посверкивали молнии, доносился еле слышный гром, но было понятно, что шторм уверенно догоняет, настигает нашу флотилию. Суда расходились в стороны, чтобы избежать столкновений во время догоняющей нас разбушевавшейся стихии. Проверив, всё ли на палубе закреплено, убрав пушки вниз и хорошенько укупорив запасы пороха, приготовились к буйству бури. Паруса убрали, оставив только штормовые, но и их хватало за глаза, так как ветер постепенно усиливался.

Шторм нагонял. Начал накрапывать дождик, постепенно перешедший в ливень, больно сёкший лицо под резкими порывами ветра. А вскоре оставили лишь штормовой стаксель, очень уж ветер задувал. Бивой вместе с рулевым обвязались канатами, чтобы не смыло набирающим силу штормом. Глядя на них, я также привязался. Уходить вниз отказался наотрез. Через палубу начали перекатываться волны, нагоняя липкий страх. Стемнело резко, вокруг никого. Суда давно раскидало, но это и к лучшему. Видимость – ноль. Да и что можно было увидеть сквозь сильный ливень стеной и навалившуюся со всех сторон непроглядную темень. Волны, казалось, вырастали выше мачт, нависая над кормой и грозя захлестнуть и подмять нашу хрупкую посудинку. В свете сверкающих росчерков слепящих разрядов молний, полуоглушённые близкими раскатами грома, мы с ужасом наблюдали, как нас догоняет очередной водяной вал, нависая завихряющимся гребнем ревущей воды. Выстояв под многотонной громадой солёной волны, шхуна тяжело выкарабкивалась наверх, отряхиваясь от пены. Штормовой парус оборвали практически сразу, и теперь он полоскался мокрой оборванной половой тряпкой. Бурлящая вода сбивала с ног, грозила унести за борт. Если бы не сообразили вовремя привязаться, уже давно бы кормили рыб на дне Северного моря. Почему, когда тонешь, то идёшь сразу ко дну? Как ни пытаешься пробиться на поверхность, а не получается. А тут, вопреки всему, тело само предательски всплывает, отрываясь от спасительной палубы. Отплёвываясь от попавшей в рот горько-солёной воды, оглядываюсь на рулевого, бешено вращающего штурвал в яростной попытке удержать судно поперёк волны, на Бивоя, выжимающего побелевшими пальцами сок из досок планширя, и впервые жалею о том, что не задумался о чём-то вроде спасательных жилетов. Останусь цел, обязательно всех заставлю что-нибудь подобное придумать.

Очередной удар волны сорвал с креплений нашу лодку, проволок, приподнимая над палубой, чудом не зацепив нас, походя снёс перила мостика и вдребезги разбил её о мачту. Показалось, даже услышал тяжкий стон выдержавшего удар дерева. Или это Громчик в каюте от страха воет? Даже сюда доносится. Выдержит ли судно? Хоть и строили с запасом прочности, а всё равно страшно. Люди ведь внизу, полностью мне доверившиеся.

К утру следующего дня сил сопротивляться шторму почти не осталось. Даже появившаяся уверенность в себе и в надёжности нашего корабля уже мало помогала. Стихия вымотала полностью. Хорошо ещё, что рулевые менялись по мере усталости, так бы совсем тяжко было. Ну а мы с Бивоем так и простояли наверху всё это время, просолившись до самых печёнок. Хоть и лето, а замёрзли до посинения – мокрые, да под ураганным ветром-то. К полудню шторм прошёл вперёд, оставив нас в тылу. Ещё дул яростный, но уже начинавший слабеть ветер с резкими порывами дождя, всё ещё громоздились вокруг тяжёлыми валами тёмные свинцовые волны, но уже было ясно, что мы выдержали и буря уходит. Волны наконец-то перестали перекатываться через палубу, и мы смогли в первый раз попробовать открыть задраенные намертво двери. Разбухшая древесина поддалась с трудом, но это и хорошо – герметичнее получилось. Воды в трюмах было мало, сработало самоуплотнение размокшего дерева. В проёме появились бледные лица самых стойких бойцов. Нестойкие валялись в лёжку, молясь своим богам. А Бивой наконец-то смог облегчённо вздохнуть. Теперь он настоящий штормовой капитан!

Смогли отремонтировать оборванный парус, заново его привязав и подняв. Сразу стало легче, шхуна перестала рыскать по курсу, переваливаясь с боку на бок, выпрямилась, пошла ровнее, тяжело разрезая всё ещё большую волну. Ночью в первый раз за эти два дня увидели в просветах звёзды и смогли определиться с курсом. Ну как определиться? Просто увидели, что так и идём на запад. Земля покажется, тогда будет понятно, куда нас отнесло.