Господарство Псковское

Оказавшись среди шалашей, даже облегчённо выдохнул, сбрасывая тяжёлый мешок. Не убежали, а я уже опасаться начал, больно тихо было вокруг. Встретили меня не то чтобы настороженно, но с небольшой опаской. Впрочем, она быстро развеялась, когда ребята заглянули в принесённую торбу. А вот и моя новая знакомая. Впрочем, не совсем она. Навстречу мне из шалаша вышла совсем другая женщина. Роскошные волосы перехвачены сзади какой-то тесьмой и закрыты чем-то ажурно-воздушным. Тёмно-зелёное подобие жакета, тонкая белая рубашка с длинными рукавами, кружевной воротник и такие же манжеты. Широкий пояс, к которому пристёгнуты с одной стороны широкий и даже на первый взгляд массивный и очень серьёзный нож, а с другой – длинный или длинное… Да не знаю, что. То ли меч, то ли ещё что. Короче, холодное оружие в богато изукрашенных ножнах. Вместо юбки шаровары. Ну и наконец, сапоги. То есть это на мне сапоги. А на ней сапожки, красивые и даже щеголеватые. В голове мелькает мысль, что сказки про принцесс могут и сбываться. Тут же себя одёргиваю: какая принцесса тебе, старый козёл, у тебя жена дома и сын примерно такого же возраста, как эта девушка. Пока раздумывал да одёргивал себя, девушка подошла ближе и, остановившись, гордо задрала подбородок, смешно выставив одну ногу вперёд. Вопросительно на меня посмотрела, как будто чего-то ожидая. А что? Еду принёс, что ей ещё нужно?

Затянувшуюся паузу прервала сама девушка, видимо потеряв всякую надежду на моё понимание. Тяжело вздохнув, мол, что с невежи взять, грациозно присела в каком-то немыслимом на этой лесной поляне реверансе и представилась:

– Графиня де Фезансак.

П…ц! Занавес.

Глава 12 Когда боги смеются. И один в поле воин

Очнулся я не от взгляда, насмешливо-снисходительного, а от прозвеневшего весёлым колокольчиком заразительного мелодичного смеха. Как ручеёк прокатился по камушкам… Проморгался, помотал головой, прокашлялся, вызвав очередной весёлый смех. Надо приходить в себя. Да и кого не сбило бы с толку волшебное превращение пусть и милой, но простой девушки в знатную и не менее милую от этого аристократку. Ладно. Как бы представиться? А если так:

– Боярин Владимир Псковский.

И раскланиваюсь так, как видел в фильмах про мушкетёров. Запоздалая мысль о том, что эти времена ещё не скоро наступят, приходит в голову только тогда, когда опять звенит весёлый, заразительный смех, а я покрываюсь багровой краской стыда от конфуза. Совсем голову потерял и забыл, что на ней, голове то есть, шлем надет. Да ещё и не застёгнутый, который и свалился наземь при моих активных расшаркиваниях и упрыгал в сторону, забрякав железом и прокатившись полукругом по вытоптанной траве. Надо как-то выкручиваться. Развожу руками со сконфуженным видом, подбираю потерянную железяку и цепляю на пояс. Поднимаю глаза и тону в прекрасных бездонных тёмных омутах, чётко очерченных длинными пушистыми ресницами, под тонкими соболиными бровями. Девушка задумчиво смотрит на меня, тихо хмыкает и, чуть склонив голову, медленно произносит:

– Боярин? Чему соответствует ваш титул? И Псковский, это где?

– Титул соответствует графскому. Город Псков далеко отсюда, на восходе, – отвечаю практически без задержки, мгновенно сопоставив текущие реалии и имевшиеся у меня знания.

А сам отмечаю смену эмоций на загоревшем милом лице, от облегчения до досады. Почему? Постепенно разберёмся, да и я начинаю приходить в себя, полученный эмоциональный шок прошёл, и голова наконец-то мыслит так, как и должна. Не хочу себе признаваться, но полученная встряска изумила. Как током тряхнуло. Руки до сих пор подрагивают. В уши врывается разноголосый шум детских голосов вокруг, недоумённое ворчание изумлённого моим поведением Грома, шум листьев в кронах деревьев от налетевших порывов ветра и разноголосое пение лесных птиц. Треплю собаку по шёлковой голове, успокаивая своего друга и успокаиваясь окончательно сам. Похоже на гормональный взрыв. Я же не юноша, какой может быть взрыв в моём возрасте… И память услужливо открывает фрагмент давнего разговора, где мне было обещано постепенное омоложение бонусом нахождения в этом мире. Вот оно в чём дело, это я молодею, оказывается. Жаль, что зеркала нет, посмотреть бы на себя. Припомнил и прилив физических сил, и увеличение выносливости, да и чувствовать себя в последнее время стал гораздо лучше. Опять же шевелюра погустела и потемнела. А то уже залысины присутствовали. Вот павлин! Разлюбовался собой! Тут же обрываю дурацкие мысли и прихожу в себя. Хоть понятно теперь, почему меня так приплющило. Ладно, разберёмся. Почему-то сейчас всё произошедшее вызывает только досаду, досаду на себя, что поддался эмоциям, досаду на эту красивую девушку, которая сыграла роль катализатора, и огромная досада на богов, замутивших всю эту авантюру. Задираю голову вверх и, прищурившись, вглядываюсь в бесконечную голубую высь. Ну, держитесь. Словно в ответ, где-то в вышине прокатывается насмешливый гром. Ну-ну.